In case anyone needs me I'll be puking in the garden.
Название: "Духи Рождества"
Фэндом: Batman | Бэтман (Nolanverse)
Герои: Бэтман, Джокер, Крейн, Харли
Рейтинг: PG
Варнинг хрень))) небеченная.
читать дальшеВосстановление поместья Уэйнов завершилось аккурат за две недели до Рождества.
Брюс долго стоял у парадной двери, прежде чем войти. В воздухе пахло лаком и краской. Его терзали противоречивые чувства. «Особняк дотла сгорел, - думал он с каким-то странным, почти детским изумлением. – Тем не менее, его… восстановили. Вот он, с виду такой же как и был. Снаружи – и внутри, конечно. Но считать его тем же самым… В нем теперь все, до последнего гвоздя, новое. Современное. Просто имитация…».
Рядом откашлялся Альфред, и Брюс встряхнулся, осознав, что застыл в несколько комичном образе – с раскрытым ртом и застывшим взглядом.
Вздохнув, он взялся за ручку двери.
***
Но привыкнуть к «новому старому дому» оказалось на удивление просто. Он закатил вечеринку в честь новоселья, причем состав гостей почти полностью повторяли те, кого Брюс выпроводил в ночь пожара. Зубоскалить сегодня, делая вид, что ничего не случилось, оказалось так же приятно, как и произносить тогдашнюю речь про приживал и двуличных друзей. Брюсу пришлось признаться себе в этом.
(Обожаю эту работу!)
Он заметил, правда, что расслабляться ему стало гораздо сложнее, зная, что он не сможет, в случае чего, увидеть знак Бэтмена в небе, выглянув в окно. Гордон, правда, теперь присылал сообщения с просьбой о помощи на коммуникатор, но это было… не то. Темная клякса в форме летучей мыши на вечно закопченном городском небе больше воодушевляла на подвиги. В этом Брюс тоже себе признался. Ему нужно было вдохновение.
Но сегодня царила тишь, да гладь. Проводив гостей, он немного постоял у открытого окна в коридоре на первом этаже, вдыхая холодный зимний воздух. Потом поднялся наверх, чувствуя себя странно усталым.
В спальне Наташа, одетая в пеньюар, наносила на руки дорогой крем, прежде чем надеть льняные перчатки на ночь. Эту процедуру она повторяла неукоснительно каждый вечер, потому что, по её словам, готэмские зимы были еще более холодными и вредными для кожи, чем московские.
Брюс был благодарен Наташе за то, что она оставалась с ним последние три месяца, взяв (со скандалом) большой отгул у себя в театре («Все равно я последние два года без отпуска, даром, что прима»). Не потому что у неё были меркантильные планы относительно наследника Уэйнов. У неё вообще не было планов. Ей просто хотелось побыть рядом, не задавая лишних вопросов.
Брюс один раз спросил, зачем ей это.
- Слушай, - ответила Наташа, - ну мне так спокойнее. Я догадываюсь, что у тебя сейчас… непростой период, и, раз я больше ничем особо помочь не могу, то хоть рядом буду. Если, конечно, я тебя не раздражаю, - добавила она с улыбкой.
- Нет, что ты, - Брюс положил руку ей на плечо и тоже улыбнулся. Искренне.
Ведь и Наташа не могла остаться навсегда. Сразу после католического Рождества она возвращалась на родину, праздновать русские праздники с родными. Понятно было, что она вряд ли вернется. Все же у неё - своя жизнь.
За окном повалил крупными хлопьями снег – зима в этом году и правда проходила по всем правилам. Фокс совершенно серьезно сказал, что презентует Брюсу на Рождество новый костюм, адаптированный для сезонных погодных условий. «Творить добро вам станет теплее».
- Как там твое меценатство? – спросила Наташа. В свете мыслей о бэткостюме фраза прозвучала двусмысленно, Брюс едва не вздрогнул.
- Займусь на следующей неделе, - ответил он и лег рядом на кровать прямо в смокинге. Наташа зевнула, по-детски прикрывая рот ладошкой, и тоже легла на бок, притянув колени к груди.
- С чего начнешь? С детских больниц?
Брюс изучал расшитый полог над головой.
- С Аркхама.
- О.
Он ждал, что Наташа скажет что-то еще, но она молчала. Повернувшись, он обнаружил, что она уснула.
- Вот вам и плотские утехи, - усмехнулся Брюс. Через минуту спал и он.
***
Идея меценатства привлекала Брюса, прежде всего, своей ироничностью. Бэтмен был объявлен парией, зато Брюс «Готэмский Принц» Уэйн урезал расходы на ананасы в шампанском и занялся благотворительностью.
Где-то с месяц назад он наткнулся на документальный фильм об Аркхаме, идущий сразу после выпуска вечерних новостей. В основном, кино состояло из душераздирающих подробностей из истории создания готэмской психбольницы. Сняты они были в стиле готических ужастиков средней руки. Больше всего внимания уделялось мрачной судьбе его основателей, династии Аркхамов, прервавшейся на Джереми Аркхаме, главвраче, успевшем отправить на тот свет почти сотню пациентов, прежде чем его поймали. В тюрьме, ожидая следствия, он покончил с собой, проглотив ложку.
Завершался фильм кратким резюме современной жизни Аркхама. Упоминалось, что «доктор Джонатан Крейн, выдающийся психиатр и психофармаколог, ставший известным преступному миру как Пугало, ныне в Аркхаме не работает. Он проходит там принудительное лечение, с тех пор как…», - тут Брюс выключил телевизор. Что там будет дальше, он догадывался.
- А если вас спросят, почему вы решили начать именно с Аркхама? Что вы ответите? – Альфред задал этот вопрос так, будто сам знал на него ответ.
- Ну, потому что я всегда сочувствовал душевнобольным, потому что на всех наверняка не хватает смирительных рубашек, а медсестрам – халатов, и… Слушай, - Брюс потер переносицу, - я не хочу это афишировать, вообще-то.
Он и правда не хотел.
- Не выйдет, - сказал Альфред, убирая со стола мятное желе. – Но вы можете приурочить ваш акт благотворительности к рождественским праздникам. На фоне общего ажиотажа это будет не так выделяться.
- Да. Наверно.
Про себя Брюс подумал (не без удовольствия), что его жизнь - театр абсурда.
***
- Только не надо встречать меня с ковровой дорожкой и толпой репортеров, - обратился Брюс с сердечной просьбой к главврачу Аркхама, договариваясь с ним о «смотринах», в процессе которых планировалось обсудить все насущные проблемы психушки. Брюс заявил, что ему не хочется «просто и бездушно» выписать чек – он хотел бы увидеть объект облагодетельствования своими глазам.
Врач клятвенно заверил его в том, что все просьбы будут удовлетворены. «Никакой шумихи, мистер Уэйн»!
Он, кажется, сдержал свое слово. В назначенный час у клиники Брюса не встречало ни единой живой души. Охранник в будке пропустил его «Ламборджини», сонно моргнув, и даже не уточнив, с какой целью мистер Уэйн пожаловал в дом скорби. Можно было предположить, что его предупредили. Но Брюс, тем не менее, не мог избавиться от мысли о том, что любой желающий выпустить на волю особо выдающихся сидельцев Аркхама, сделает это безо всяких усилий.
Стоянка была, видимо, общей, к тому же, забитой до отказа. Брюс втиснул авто между бетонным ограждением и крошечной желтой машинкой, возле которой стояла молоденькая блондинка в длинном клетчатом пальто. Она стряхивала перчаткой снег с ветрового стекла – очевидно, дворники не работали.
- Мистер Уэйн, если я вдруг поцарапаю вашу тачку, не обессудьте. У меня права только второй месяц, - весело заявила девушка, когда он вылез из машины.
- Ничего, - успокоил её Брюс. – Она у меня застрахована
TBC
проттка***
Главврач Аркхама, мистер Сильвер, был ниже Брюса на две головы и чрезвычайно суетлив. При этом он не производил комичного, несерьезного или отталкивающего впечатления. Он успевал одновременно раздавать указания медперсоналу, проводить экскурсию для Брюса, и делать самому себе какие-то странные, но, видимо, необходимые замечания – и все это отрывистым, хорошо поставленным голосом.
- Я считаю, что без истерик надо, без истерик… Простите, я о своем. Так… Доктор Хилер, как там у нас? Что там? Ну, в сто восемнадцатой, что? Проверьте, немедленно, там рецедивчик был у пациента. Так вот, видите, мистер Уэйн? Вы, надо сказать, вовремя, очень вовремя со своим предложением… да. С медикаментами у нас все отлично, государство обеспечивает. А вот здание, понимаете, у нас старинное, большое, то там протечет, то тут штукатурка осыпется, да-с… А во время этого ужаса в прошлом году, ну, когда наш доктор Крейн учудил, - какие тут масштабные были разрушения! Бэтмен нам половину спецотделения разворотил!
Брюс вовремя прикусил язык, чтобы не сказать: «Я помню». Мимо санитарка провела худого лысого мужчину в полосатой пижаме, с полузакрытыми глазами. Он еле слышно бормотал себе под нос: «Есть контакт… есть контакт…».
По дороге сюда, Брюс старался вообще ни о чем не думать. Старался отделить себя от Бэтмена насколько возможно. «Я просто Брюс Уэйн, миллионер с благородной миссией, который едет в психиатрическую клинку, чтобы посмотреть, на что будут потрачены деньги. И посмотреть, достаточно ли там комнат с мягкими стенами… тьфу. Твою мать…».
Сейчас, вышагивая по бесконечным аркхамским коридорам рядом с доктором Сильвером, он понимал, что комнат с мягкими стенами, палат, и, возможно (туда они еще не дошли), камер здесь – достаточно. Бэтмен еще успеет предоставить для них новых обитателей. Много обитателей. Так что доктор Сильвер, маленький человечек с песочными волосами и в роговых очках, останется доволен по всем статьям.
«Попросить его придержать одну палату для меня?».
Брюс усмехнулся – так легко далась ему эта мысль. Он вдруг понял, что не так уж боится сойти с ума. Возможно, это уже случилось – да и он сам говорил об этом с самого начала. «Если кто-то одевается летучей мышью, то это, знаете ли, диагноз».
- Доктор Кинзел! Вы не мне это несете, голубушка? – прервал его мысли Сильвер, окликнув молодую женщину с бейджем интерна на лацкане пиджака и папками в руках – должно быть, историями болезни.
- Вам, - ответила она, остановившись. Брюс узнал в ней блондинку со стоянки. Сейчас, правда, на ней были строгие очки, а волосы стянуты в тугой узелок на затылке. Так выглядят люди, которые хотят казаться серьезнее и старше своих лет. Отчасти доктору Кинзел это удалось.
Доктор Сильвер вцепился в папочки, как детсадовец – в долгожданную игрушечную машинку. Брюс увидел на обложке верхней номер «4068». Значит, действительно истории болезни. Скорее всего – новые, с которым Сильверу, фанатику своего дела, не терпелось ознакомиться. В сравнении с этими папками Брюс с его миллионами для главврача просто мерк. Видно было, что он умирает от желания помчаться к себе в кабинет. Все же, на лице его отразилось некоторое колебание нерешимость.
- Доктор, - понимающе обратился к нему Брюс. – Мне не хотелось бы отвлекать вас от работы. Может, на спецотделение меня проводит кто-нибудь другой?
Сильвер поднял на него удивленные глаза. Прямо-таки изумленные до крайности.
- Вы хотите… посмотреть спецотделение, Мистер Уэйн?
«Ради этого, собственно, все и затевалось, старик».
- Ну… - Брюс пожал плечами, - да.
- Я могу проводить, доктор Сильвер, - подала голос доктор Кинзел. Она все еще стояла рядом.
Доктор Сильвер обернулся к ней, потом снова к Брюсу, и вздохнул. С видимым облегчением:
- Ну, если вы настаиваете, мистер Уэйн… Я очень прошу меня извинить, да, но я непременно, непременно приглашаю вас в мой кабинет, после того как вы… закончите.
- Обязательно, - ответил Брюс, пожимая его маленькую твердую ладонь. Не дождавшись завершения рукопожатий, доктор Кинзел зашагала к резным дверям лифта.
В кабине она стянула очки и сунула их в карман пиджака со словами: «Все равно они без диоптрий».
- Зачем же вы их носите? – поинтересовался Брюс, хотя прекрасно понимал, зачем.
- Ну, крашеная блондинка в очках, - это немного иное, чем крашеная блондинка без очков, - простодушно отозвалась доктор Кинзел. Он улыбнулся.
Лифт плавно прибыл на нужный этаж. Его двери плавно разъехались, открывая перспектива длинного светлого коридора, перегороженного решетками.
- Вы работаете на этом отделении, доктор Кинзел?
- Зовите меня Харли, меня все так зовут, - бросила она через плечо. – Да, здесь моя практика и мои пациенты. Привет, Боб.
- Привет, Харли, - коренастый охранник, сидящий у мониторов за первой решеткой, нажал на большую красную кнопку, и дверь с жужжанием отъехала в сторону, пропуская их. – Опять сегодня допоздна работать будешь, небось?
- Посмотрим.
- Сверхурочные-то тебе платят? – крикнул Боб вслед. Харли не ответила.
Они миновали еще две двери с охраной. Возле второй стоял металлодетектор, и Брюсу пришлось на время расстаться с наручными часами. На последнем участке коридора мимо вальяжно прошел чернокожий мужчина, одетый в голубую форму. Он был где-то два метра ростом и не менее полутора, Брюс мог поклясться, в ширину. Не проводить его взглядом было нельзя. Харли рассмеялась:
- Чем дальше в клинику, тем шире санитары, а вы чему удивляетесь? Ладно, мистер Уэйн. Пришли.
… Спецотделение по воспоминаниям казалось Брюсу гораздо менее масштабным. Сейчас перед ним открывалось бесконечное переплетение извилистых коридоров, выложенных бледно-салатовой кирпичной кладкой. Вдоль стен было наштамованно бесчисленное количество одинаковых белых дверей с маленькими решетчатыми окошками.
- Здесь тихо, - произнес он вслух.
- Пациенты приняли послеобеденное успокоительное, - пояснила Харли. – Ну, идем?
- Идем.
Да, здесь было тихо, но это была особая, настороженная тишина. Подобная стоит днем в чаще леса, полной хищников. Они не нападают, их сдерживает дневной свет, но вы знаете, что они прячутся где-то среди деревьев. Вы чувствуете их. Они наблюдают и прислушиваются.
Харли и Брюс шли строго по центру коридора. Брюс скользил взглядом по освещенным окошкам камер, но внутрь не заглядывал. В свою очередь, заключенные тоже никак не обнаруживали свой интерес к звуку шагов извне. Никто не побегал, не хватался за прутья, не брызгал слюной, не кричал ничего вслед. Из одной камеры вроде бы донесся какой-то приглушенный возглас, но он мог просто почудиться Брюсу.
Ему показалось, что самое время задать Харли какой-нибудь вопрос по теме.
- Как человек, который здесь работает, - начал он, - какие, по-вашему…
- Вы сегодня в интересной компании, доктор Кинзел.
Харли остановилась возле камеры, откуда донеслась эта фраза, Брюс последовал её примеру. Ему хотелось удостовериться в том, что он не ошибся, и действительно сразу узнал, кому принадлежит этот насмешливо-вежливый голос.
- Вы внимательны, доктор Крейн, - ответила девушка.
На её лице сияла искренняя улыбка.
Джонатан Крейн сидел за столом, привинченным к полу камеры, в окружении кипы бумаг и книжных стопок. На нем была ярко-оранжевая арестантская роба с нашитым на груди номером. Волосы спутанными прядями падали на лоб, как в тот вечер, когда Бэтмен поймал его. Поймал Пугало.
- Приветствую вас, мистер Уэйн, - протянул Крейн, откидываясь на спинку стула. – Простите, что не встаю – от этих успокоительных ноги отказываются повиноваться. Я никогда не давал своим пациентом таких ударных доз. Пациенты должны находиться в активном состоянии, чтобы у них были силы бороться с собой.
- Мистер Уэйн оказывает Аркхаму спонсорскую помощь, - зачем-то сказала Харли. Брюс заметил, что её голос вдруг лишился всяческого выражения. Это звучало странно, как-то сюрреалистично.
Крейн вздернул бровь:
- Вот как? Отлично. Возможно, теперь я смогу рассчитывать на более комфортные условия содержания. Учитывая мои заслуги…
- Это какие же? – светским тоном поинтересовался Брюс. – Попытку отравить и свести с ума Готэм? Сговор с мафией?
- Что-то вроде того, - согласился Крейн.
- Доктор Крейн пишет статьи в специализированные журналы по психиатрии, - доверительно шепнула Харли, наклоняясь к Брюсу. Он изумленно обернулся:
- В смысле, он, сам будучи пациентом…
- А что такого? – пожала она плечами. – Он дает консультации, совершенно объективные. Диагноз доктора Крейна не аннулирует его ученую степень. Естественно…
- …мои статьи вычитывают другие… коллеги на предмет вредоносной информации и болезненного бреда. Но, как правило, оставляют все без изменений, - раздалось у них над ухом. Крейн все-таки встал и неслышно подошел к двери вплотную. Теперь он смотрел на Харли и Брюса в упор своими прозрачными глазами. И, едва заметно улыбаясь, прошептал:
- Но единственное, что я им никогда не расскажу- так это рецепт моего… лекарства. Нееет. Все права на него принадлежат мне. Только мне. Пугалу.
- Вряд ли Пугалу когда-нибудь еще раз выпадет шанс обрызгать кого-нибудь своим дезодорантом, - заметил Брюс, отходя от камеры. Харли помедлила секунду и нагнала его.
Она молчала, и Брюсу не смог не удержаться и не спросить:
- Вас это расстраивает, Харли?
- Что именно?
- То, что… доктор Крейн теперь…
- Сошел с ума?
Брюс сунул руки в карманы.
- Да, верно. Сошел с ума.
- Меня радует то, что он дееспособен. Его свободу ограничивают, и это правильно, но доктор Крейн – действительно выдающийся психиатр.
Харли говорила это совершенно серьезно, всматриваясь в коридор перед собой, будто там, в его конце, её ожидало что-то очень важное.
- Что до сумасшествия, - добавила она, одергивая пиджак, - возможно, это прозвучит банально, но кто из нас полностью в себе?
- Пугало… Крейн хотел уничтожить Готэм, - напомнил Брюс.
- Тут уже не разобраться, кто там хотел уничтожить наш бедный город. Например, тот же Бэтмен – с точки зрения психиатрии мало чем отличается от… Пугала. Тут уже не так важно, мститель он, или убийца, как сейчас говорят в новостях.
Брюс усмехнулся:
- Вы и Бэтмена были бы не прочь вылечить?
- С удовольствием. С большим… профессиональным… удовольствием, - Харли отчеканила последние три слова в такт шагам, задумчиво улыбаясь. Брюс помолчал немного, но, в итоге, снова не сдержался:
- От Джокера Бэтмен тоже, по вашему, не сильно отличается?
- А вы спросите у него самого, - предложила она, вздернув бровь. – Вон. Первая камера у поворота.
… Первой мыслью Брюса было поприветствовать его в какой-нибудь идиотско-разухабистой, почти дружеской манере. «А фиолетовый тебе больше идет, чем оранжевый», или что-то вроде этого.
Вторая мысль была не такая шальная. «Он меня узнает, - подумал Брюс. – Обязательно узнает. У психов другой угол зрения, интуиция… или как это называется…».
В камере Джокера было темно. Её по диагонали разрубал поток света из коридора, но на освещенной части никого не было видно.
- Почему тут не горит свет? – Брюс хотел повернуться к Харли, но не успел: ответ поступил раньше.
- Технические неполадки, - пояснил Джокер откуда-то из дальнего угла камеры. – Но они обещают ремонт только завтра. Отвратный здесь сервис, отвратный.
Харли стояла за спиной Брюса, но ближе не подходила. И на этот раз молчала.
- Ты сломал мне лифт в пентахаусе во время последнего визита, - обратился Брюс в темноту. – Ты и твои коллеги.
- Прости. Нам не терпелось успеть на праздник, - отозвался Джокер, выходя на свет.
Было странно смотреть на него и понимать, что ничего, в сущности, не меняется - в гриме он или без. Грим просто усиливал яркость, как настройки в телевизоре. Лицо Джокера было бледным и без этих белил, вокруг глаз лежали черные тени, в которых прятался по-звериному умный и колючий взгляд. Вспухшие шрамы у рта, загибающиеся кверху, улыбались.
- Отобрали косметичку? – цинично поинтересовался Брюс. Он ожидал, что Харли встрянет, но она по-прежнему не произносила ни слова.
- И костюм, да, и костюм… - Джокер повел плечами и пригладил волосы. – Слушай-ка, Брюс… почему же ты не присутствовал на слушаньях по моему делу? Это было весело, очень весело. Куда веселее твоих вечеринок с креветками. Кстати, они были сыроваты.
- Ты меня достаточно потешил и без суда. И на креветках, и чуть попозже.
Джокер задумчиво причмокнул, покачиваясь на каблуках.
- А к чему все это? – внезапно спросил он. – К чему все… зачем вы здесь, мистер Уэйн?
- Ответьте ему, Харли, - предложил Брюс. Джокер захохотал:
- А самому, Брюс? Ответить самому? Без подсказок доктора Кинзел?
Он хохотал и хохотал – казалось, в воздухе вырисовываются все эти «ХО-ХО» и «ХА-ХА», грубо начертанные пронзительно-красным. Как в комиксах.
Брюс потер лоб, отступил и пробормотав: «Я сейчас свалюсь с мигренью».
Подняв голову, он обнаружил, что они оба пристально смотрят на него – Джокер и Харли, по-птичьи склонившая голову набок. Тогда он повернулся и пошел обратно по коридору, спокойно и размерено.
- Куда же ты? – веселился Джокер. – Куда же ты, Брюс?...
…Харли появилась, когда Брюс застегивал на запястье часы, полученные назад у охранника. Она снова надела свои очки без диоптрий.
- Он успокоился? – спросил Брюс.
- А он спокоен. Вернее, это его обычное состояние.
- Ясно.
Разговор продолжался на застекленном пандусе. Мимо сновали туда-сюда сплошные люди в белых халатах, и никаких пациентов. Наверное, крыло для персонала.
Еще отсюда открывался неплохой вид на залив и заснеженный Готэм.
- Ну как? – спросила Харли. – Вы не передумали?
- А вы?
- В смысле...
- Ну… - Брюс пожал плечами. – Вы пока интерн. Вам не расхотелось связывать свою жизнь с психиатрией окончательно, после практики в… - он наугад махнул рукой в сторону приблизительного расположения спецотделения.
- Знаете, мистер Уэйн, как я вообще пришла в психиатрию? – с улыбкой сказала Харли. – Я хотела писать книги. Скорее по психологии, чем по психиатрии. Пособия на каждый день – ну, такие, в ярких обложках. Штамповала бы каждый месяц новую. Советы для экзальтированных дамочек, мечтающих манипулировать людьми, воображающих себя героинями «Основного инстинкта». Сейчас вспоминаю – и самой смешно. Здесь, в Аркхаме, я поняла, что действительно способна на большее.
Брюсу подумалось, что идея с книгами была не так уж плоха. Харли с её миловидной голубоглазой мордашкой отлично смотрелась бы на обложке бестселлера для домохозяек. И в ток-шоу у Опры. У неё точно не появилось бы странных суждений о мире, которыми она поделилась с ним сегодня.
- Но мы посмотрим, - добавила Харли. – Посмотрим, как все сложится. Пойдемте, провожу вас к кабинету доктора Сильвера.
***
Брюс смотрел на двухметровую дизайнерскую ёлку в центре гостиной. Ему вспомнилась сказка про Духов Рождества, знакомая с детства. Так получилось, что его духами в это Рождество стали голоса из Аркхама.
Но в этом было что-то очень нормальное и закономерное для Бэтмена.
Наташа спустилась по лестнице, уже одетая, с сумочкой в руках. Брюс подошел и взял её ладони в свои.
- Как тебе роль Деда Мороза? – поинтересовалась она.
- Кого?
- Деда Мороза. Русский вариант Санта Клауса. Правда, раздает подарки без помощи дымоходов.
- Ясно. – Брюс заправил за Наташино вьющуюся прядь её волос и подумал, что ему будет не хватать того, как смешно она морщит носик. И прочих её особенностей, трогательных, уютно-милых. – Она не такая уж сложная, эта роль. Творить добро и прочие приятные вещи легко – ну, особенно, если у тебя куча денег.
Они оба посмеялись. Вышли в холл. Наташа поцеловала его и погладила по щеке, грустно улыбаясь.
- Опусти хоть бороду тогда.
- У меня уже была. Не понравилось.
- Тогда… - Наташа взялась за ручку двери и посмотрела Брюсу в глаза. – Тогда просто не теряй высоты, хорошо? Это должно тебе нравиться. Прощай.
Она помахала рукой, подчеркнуто-беззаботно и вышла. В окно Брюс смотрел, как она бежит под падающим снегом к машине, в багажник которой Альфред загружал её бесчисленные чемоданы.
У него было предчувствие, что сегодня днем ему лучше выспаться.
Fin
Фэндом: Batman | Бэтман (Nolanverse)
Герои: Бэтман, Джокер, Крейн, Харли
Рейтинг: PG
Варнинг хрень))) небеченная.
читать дальшеВосстановление поместья Уэйнов завершилось аккурат за две недели до Рождества.
Брюс долго стоял у парадной двери, прежде чем войти. В воздухе пахло лаком и краской. Его терзали противоречивые чувства. «Особняк дотла сгорел, - думал он с каким-то странным, почти детским изумлением. – Тем не менее, его… восстановили. Вот он, с виду такой же как и был. Снаружи – и внутри, конечно. Но считать его тем же самым… В нем теперь все, до последнего гвоздя, новое. Современное. Просто имитация…».
Рядом откашлялся Альфред, и Брюс встряхнулся, осознав, что застыл в несколько комичном образе – с раскрытым ртом и застывшим взглядом.
Вздохнув, он взялся за ручку двери.
***
Но привыкнуть к «новому старому дому» оказалось на удивление просто. Он закатил вечеринку в честь новоселья, причем состав гостей почти полностью повторяли те, кого Брюс выпроводил в ночь пожара. Зубоскалить сегодня, делая вид, что ничего не случилось, оказалось так же приятно, как и произносить тогдашнюю речь про приживал и двуличных друзей. Брюсу пришлось признаться себе в этом.
(Обожаю эту работу!)
Он заметил, правда, что расслабляться ему стало гораздо сложнее, зная, что он не сможет, в случае чего, увидеть знак Бэтмена в небе, выглянув в окно. Гордон, правда, теперь присылал сообщения с просьбой о помощи на коммуникатор, но это было… не то. Темная клякса в форме летучей мыши на вечно закопченном городском небе больше воодушевляла на подвиги. В этом Брюс тоже себе признался. Ему нужно было вдохновение.
Но сегодня царила тишь, да гладь. Проводив гостей, он немного постоял у открытого окна в коридоре на первом этаже, вдыхая холодный зимний воздух. Потом поднялся наверх, чувствуя себя странно усталым.
В спальне Наташа, одетая в пеньюар, наносила на руки дорогой крем, прежде чем надеть льняные перчатки на ночь. Эту процедуру она повторяла неукоснительно каждый вечер, потому что, по её словам, готэмские зимы были еще более холодными и вредными для кожи, чем московские.
Брюс был благодарен Наташе за то, что она оставалась с ним последние три месяца, взяв (со скандалом) большой отгул у себя в театре («Все равно я последние два года без отпуска, даром, что прима»). Не потому что у неё были меркантильные планы относительно наследника Уэйнов. У неё вообще не было планов. Ей просто хотелось побыть рядом, не задавая лишних вопросов.
Брюс один раз спросил, зачем ей это.
- Слушай, - ответила Наташа, - ну мне так спокойнее. Я догадываюсь, что у тебя сейчас… непростой период, и, раз я больше ничем особо помочь не могу, то хоть рядом буду. Если, конечно, я тебя не раздражаю, - добавила она с улыбкой.
- Нет, что ты, - Брюс положил руку ей на плечо и тоже улыбнулся. Искренне.
Ведь и Наташа не могла остаться навсегда. Сразу после католического Рождества она возвращалась на родину, праздновать русские праздники с родными. Понятно было, что она вряд ли вернется. Все же у неё - своя жизнь.
За окном повалил крупными хлопьями снег – зима в этом году и правда проходила по всем правилам. Фокс совершенно серьезно сказал, что презентует Брюсу на Рождество новый костюм, адаптированный для сезонных погодных условий. «Творить добро вам станет теплее».
- Как там твое меценатство? – спросила Наташа. В свете мыслей о бэткостюме фраза прозвучала двусмысленно, Брюс едва не вздрогнул.
- Займусь на следующей неделе, - ответил он и лег рядом на кровать прямо в смокинге. Наташа зевнула, по-детски прикрывая рот ладошкой, и тоже легла на бок, притянув колени к груди.
- С чего начнешь? С детских больниц?
Брюс изучал расшитый полог над головой.
- С Аркхама.
- О.
Он ждал, что Наташа скажет что-то еще, но она молчала. Повернувшись, он обнаружил, что она уснула.
- Вот вам и плотские утехи, - усмехнулся Брюс. Через минуту спал и он.
***
Идея меценатства привлекала Брюса, прежде всего, своей ироничностью. Бэтмен был объявлен парией, зато Брюс «Готэмский Принц» Уэйн урезал расходы на ананасы в шампанском и занялся благотворительностью.
Где-то с месяц назад он наткнулся на документальный фильм об Аркхаме, идущий сразу после выпуска вечерних новостей. В основном, кино состояло из душераздирающих подробностей из истории создания готэмской психбольницы. Сняты они были в стиле готических ужастиков средней руки. Больше всего внимания уделялось мрачной судьбе его основателей, династии Аркхамов, прервавшейся на Джереми Аркхаме, главвраче, успевшем отправить на тот свет почти сотню пациентов, прежде чем его поймали. В тюрьме, ожидая следствия, он покончил с собой, проглотив ложку.
Завершался фильм кратким резюме современной жизни Аркхама. Упоминалось, что «доктор Джонатан Крейн, выдающийся психиатр и психофармаколог, ставший известным преступному миру как Пугало, ныне в Аркхаме не работает. Он проходит там принудительное лечение, с тех пор как…», - тут Брюс выключил телевизор. Что там будет дальше, он догадывался.
- А если вас спросят, почему вы решили начать именно с Аркхама? Что вы ответите? – Альфред задал этот вопрос так, будто сам знал на него ответ.
- Ну, потому что я всегда сочувствовал душевнобольным, потому что на всех наверняка не хватает смирительных рубашек, а медсестрам – халатов, и… Слушай, - Брюс потер переносицу, - я не хочу это афишировать, вообще-то.
Он и правда не хотел.
- Не выйдет, - сказал Альфред, убирая со стола мятное желе. – Но вы можете приурочить ваш акт благотворительности к рождественским праздникам. На фоне общего ажиотажа это будет не так выделяться.
- Да. Наверно.
Про себя Брюс подумал (не без удовольствия), что его жизнь - театр абсурда.
***
- Только не надо встречать меня с ковровой дорожкой и толпой репортеров, - обратился Брюс с сердечной просьбой к главврачу Аркхама, договариваясь с ним о «смотринах», в процессе которых планировалось обсудить все насущные проблемы психушки. Брюс заявил, что ему не хочется «просто и бездушно» выписать чек – он хотел бы увидеть объект облагодетельствования своими глазам.
Врач клятвенно заверил его в том, что все просьбы будут удовлетворены. «Никакой шумихи, мистер Уэйн»!
Он, кажется, сдержал свое слово. В назначенный час у клиники Брюса не встречало ни единой живой души. Охранник в будке пропустил его «Ламборджини», сонно моргнув, и даже не уточнив, с какой целью мистер Уэйн пожаловал в дом скорби. Можно было предположить, что его предупредили. Но Брюс, тем не менее, не мог избавиться от мысли о том, что любой желающий выпустить на волю особо выдающихся сидельцев Аркхама, сделает это безо всяких усилий.
Стоянка была, видимо, общей, к тому же, забитой до отказа. Брюс втиснул авто между бетонным ограждением и крошечной желтой машинкой, возле которой стояла молоденькая блондинка в длинном клетчатом пальто. Она стряхивала перчаткой снег с ветрового стекла – очевидно, дворники не работали.
- Мистер Уэйн, если я вдруг поцарапаю вашу тачку, не обессудьте. У меня права только второй месяц, - весело заявила девушка, когда он вылез из машины.
- Ничего, - успокоил её Брюс. – Она у меня застрахована
TBC
проттка***
Главврач Аркхама, мистер Сильвер, был ниже Брюса на две головы и чрезвычайно суетлив. При этом он не производил комичного, несерьезного или отталкивающего впечатления. Он успевал одновременно раздавать указания медперсоналу, проводить экскурсию для Брюса, и делать самому себе какие-то странные, но, видимо, необходимые замечания – и все это отрывистым, хорошо поставленным голосом.
- Я считаю, что без истерик надо, без истерик… Простите, я о своем. Так… Доктор Хилер, как там у нас? Что там? Ну, в сто восемнадцатой, что? Проверьте, немедленно, там рецедивчик был у пациента. Так вот, видите, мистер Уэйн? Вы, надо сказать, вовремя, очень вовремя со своим предложением… да. С медикаментами у нас все отлично, государство обеспечивает. А вот здание, понимаете, у нас старинное, большое, то там протечет, то тут штукатурка осыпется, да-с… А во время этого ужаса в прошлом году, ну, когда наш доктор Крейн учудил, - какие тут масштабные были разрушения! Бэтмен нам половину спецотделения разворотил!
Брюс вовремя прикусил язык, чтобы не сказать: «Я помню». Мимо санитарка провела худого лысого мужчину в полосатой пижаме, с полузакрытыми глазами. Он еле слышно бормотал себе под нос: «Есть контакт… есть контакт…».
По дороге сюда, Брюс старался вообще ни о чем не думать. Старался отделить себя от Бэтмена насколько возможно. «Я просто Брюс Уэйн, миллионер с благородной миссией, который едет в психиатрическую клинку, чтобы посмотреть, на что будут потрачены деньги. И посмотреть, достаточно ли там комнат с мягкими стенами… тьфу. Твою мать…».
Сейчас, вышагивая по бесконечным аркхамским коридорам рядом с доктором Сильвером, он понимал, что комнат с мягкими стенами, палат, и, возможно (туда они еще не дошли), камер здесь – достаточно. Бэтмен еще успеет предоставить для них новых обитателей. Много обитателей. Так что доктор Сильвер, маленький человечек с песочными волосами и в роговых очках, останется доволен по всем статьям.
«Попросить его придержать одну палату для меня?».
Брюс усмехнулся – так легко далась ему эта мысль. Он вдруг понял, что не так уж боится сойти с ума. Возможно, это уже случилось – да и он сам говорил об этом с самого начала. «Если кто-то одевается летучей мышью, то это, знаете ли, диагноз».
- Доктор Кинзел! Вы не мне это несете, голубушка? – прервал его мысли Сильвер, окликнув молодую женщину с бейджем интерна на лацкане пиджака и папками в руках – должно быть, историями болезни.
- Вам, - ответила она, остановившись. Брюс узнал в ней блондинку со стоянки. Сейчас, правда, на ней были строгие очки, а волосы стянуты в тугой узелок на затылке. Так выглядят люди, которые хотят казаться серьезнее и старше своих лет. Отчасти доктору Кинзел это удалось.
Доктор Сильвер вцепился в папочки, как детсадовец – в долгожданную игрушечную машинку. Брюс увидел на обложке верхней номер «4068». Значит, действительно истории болезни. Скорее всего – новые, с которым Сильверу, фанатику своего дела, не терпелось ознакомиться. В сравнении с этими папками Брюс с его миллионами для главврача просто мерк. Видно было, что он умирает от желания помчаться к себе в кабинет. Все же, на лице его отразилось некоторое колебание нерешимость.
- Доктор, - понимающе обратился к нему Брюс. – Мне не хотелось бы отвлекать вас от работы. Может, на спецотделение меня проводит кто-нибудь другой?
Сильвер поднял на него удивленные глаза. Прямо-таки изумленные до крайности.
- Вы хотите… посмотреть спецотделение, Мистер Уэйн?
«Ради этого, собственно, все и затевалось, старик».
- Ну… - Брюс пожал плечами, - да.
- Я могу проводить, доктор Сильвер, - подала голос доктор Кинзел. Она все еще стояла рядом.
Доктор Сильвер обернулся к ней, потом снова к Брюсу, и вздохнул. С видимым облегчением:
- Ну, если вы настаиваете, мистер Уэйн… Я очень прошу меня извинить, да, но я непременно, непременно приглашаю вас в мой кабинет, после того как вы… закончите.
- Обязательно, - ответил Брюс, пожимая его маленькую твердую ладонь. Не дождавшись завершения рукопожатий, доктор Кинзел зашагала к резным дверям лифта.
В кабине она стянула очки и сунула их в карман пиджака со словами: «Все равно они без диоптрий».
- Зачем же вы их носите? – поинтересовался Брюс, хотя прекрасно понимал, зачем.
- Ну, крашеная блондинка в очках, - это немного иное, чем крашеная блондинка без очков, - простодушно отозвалась доктор Кинзел. Он улыбнулся.
Лифт плавно прибыл на нужный этаж. Его двери плавно разъехались, открывая перспектива длинного светлого коридора, перегороженного решетками.
- Вы работаете на этом отделении, доктор Кинзел?
- Зовите меня Харли, меня все так зовут, - бросила она через плечо. – Да, здесь моя практика и мои пациенты. Привет, Боб.
- Привет, Харли, - коренастый охранник, сидящий у мониторов за первой решеткой, нажал на большую красную кнопку, и дверь с жужжанием отъехала в сторону, пропуская их. – Опять сегодня допоздна работать будешь, небось?
- Посмотрим.
- Сверхурочные-то тебе платят? – крикнул Боб вслед. Харли не ответила.
Они миновали еще две двери с охраной. Возле второй стоял металлодетектор, и Брюсу пришлось на время расстаться с наручными часами. На последнем участке коридора мимо вальяжно прошел чернокожий мужчина, одетый в голубую форму. Он был где-то два метра ростом и не менее полутора, Брюс мог поклясться, в ширину. Не проводить его взглядом было нельзя. Харли рассмеялась:
- Чем дальше в клинику, тем шире санитары, а вы чему удивляетесь? Ладно, мистер Уэйн. Пришли.
… Спецотделение по воспоминаниям казалось Брюсу гораздо менее масштабным. Сейчас перед ним открывалось бесконечное переплетение извилистых коридоров, выложенных бледно-салатовой кирпичной кладкой. Вдоль стен было наштамованно бесчисленное количество одинаковых белых дверей с маленькими решетчатыми окошками.
- Здесь тихо, - произнес он вслух.
- Пациенты приняли послеобеденное успокоительное, - пояснила Харли. – Ну, идем?
- Идем.
Да, здесь было тихо, но это была особая, настороженная тишина. Подобная стоит днем в чаще леса, полной хищников. Они не нападают, их сдерживает дневной свет, но вы знаете, что они прячутся где-то среди деревьев. Вы чувствуете их. Они наблюдают и прислушиваются.
Харли и Брюс шли строго по центру коридора. Брюс скользил взглядом по освещенным окошкам камер, но внутрь не заглядывал. В свою очередь, заключенные тоже никак не обнаруживали свой интерес к звуку шагов извне. Никто не побегал, не хватался за прутья, не брызгал слюной, не кричал ничего вслед. Из одной камеры вроде бы донесся какой-то приглушенный возглас, но он мог просто почудиться Брюсу.
Ему показалось, что самое время задать Харли какой-нибудь вопрос по теме.
- Как человек, который здесь работает, - начал он, - какие, по-вашему…
- Вы сегодня в интересной компании, доктор Кинзел.
Харли остановилась возле камеры, откуда донеслась эта фраза, Брюс последовал её примеру. Ему хотелось удостовериться в том, что он не ошибся, и действительно сразу узнал, кому принадлежит этот насмешливо-вежливый голос.
- Вы внимательны, доктор Крейн, - ответила девушка.
На её лице сияла искренняя улыбка.
Джонатан Крейн сидел за столом, привинченным к полу камеры, в окружении кипы бумаг и книжных стопок. На нем была ярко-оранжевая арестантская роба с нашитым на груди номером. Волосы спутанными прядями падали на лоб, как в тот вечер, когда Бэтмен поймал его. Поймал Пугало.
- Приветствую вас, мистер Уэйн, - протянул Крейн, откидываясь на спинку стула. – Простите, что не встаю – от этих успокоительных ноги отказываются повиноваться. Я никогда не давал своим пациентом таких ударных доз. Пациенты должны находиться в активном состоянии, чтобы у них были силы бороться с собой.
- Мистер Уэйн оказывает Аркхаму спонсорскую помощь, - зачем-то сказала Харли. Брюс заметил, что её голос вдруг лишился всяческого выражения. Это звучало странно, как-то сюрреалистично.
Крейн вздернул бровь:
- Вот как? Отлично. Возможно, теперь я смогу рассчитывать на более комфортные условия содержания. Учитывая мои заслуги…
- Это какие же? – светским тоном поинтересовался Брюс. – Попытку отравить и свести с ума Готэм? Сговор с мафией?
- Что-то вроде того, - согласился Крейн.
- Доктор Крейн пишет статьи в специализированные журналы по психиатрии, - доверительно шепнула Харли, наклоняясь к Брюсу. Он изумленно обернулся:
- В смысле, он, сам будучи пациентом…
- А что такого? – пожала она плечами. – Он дает консультации, совершенно объективные. Диагноз доктора Крейна не аннулирует его ученую степень. Естественно…
- …мои статьи вычитывают другие… коллеги на предмет вредоносной информации и болезненного бреда. Но, как правило, оставляют все без изменений, - раздалось у них над ухом. Крейн все-таки встал и неслышно подошел к двери вплотную. Теперь он смотрел на Харли и Брюса в упор своими прозрачными глазами. И, едва заметно улыбаясь, прошептал:
- Но единственное, что я им никогда не расскажу- так это рецепт моего… лекарства. Нееет. Все права на него принадлежат мне. Только мне. Пугалу.
- Вряд ли Пугалу когда-нибудь еще раз выпадет шанс обрызгать кого-нибудь своим дезодорантом, - заметил Брюс, отходя от камеры. Харли помедлила секунду и нагнала его.
Она молчала, и Брюсу не смог не удержаться и не спросить:
- Вас это расстраивает, Харли?
- Что именно?
- То, что… доктор Крейн теперь…
- Сошел с ума?
Брюс сунул руки в карманы.
- Да, верно. Сошел с ума.
- Меня радует то, что он дееспособен. Его свободу ограничивают, и это правильно, но доктор Крейн – действительно выдающийся психиатр.
Харли говорила это совершенно серьезно, всматриваясь в коридор перед собой, будто там, в его конце, её ожидало что-то очень важное.
- Что до сумасшествия, - добавила она, одергивая пиджак, - возможно, это прозвучит банально, но кто из нас полностью в себе?
- Пугало… Крейн хотел уничтожить Готэм, - напомнил Брюс.
- Тут уже не разобраться, кто там хотел уничтожить наш бедный город. Например, тот же Бэтмен – с точки зрения психиатрии мало чем отличается от… Пугала. Тут уже не так важно, мститель он, или убийца, как сейчас говорят в новостях.
Брюс усмехнулся:
- Вы и Бэтмена были бы не прочь вылечить?
- С удовольствием. С большим… профессиональным… удовольствием, - Харли отчеканила последние три слова в такт шагам, задумчиво улыбаясь. Брюс помолчал немного, но, в итоге, снова не сдержался:
- От Джокера Бэтмен тоже, по вашему, не сильно отличается?
- А вы спросите у него самого, - предложила она, вздернув бровь. – Вон. Первая камера у поворота.
… Первой мыслью Брюса было поприветствовать его в какой-нибудь идиотско-разухабистой, почти дружеской манере. «А фиолетовый тебе больше идет, чем оранжевый», или что-то вроде этого.
Вторая мысль была не такая шальная. «Он меня узнает, - подумал Брюс. – Обязательно узнает. У психов другой угол зрения, интуиция… или как это называется…».
В камере Джокера было темно. Её по диагонали разрубал поток света из коридора, но на освещенной части никого не было видно.
- Почему тут не горит свет? – Брюс хотел повернуться к Харли, но не успел: ответ поступил раньше.
- Технические неполадки, - пояснил Джокер откуда-то из дальнего угла камеры. – Но они обещают ремонт только завтра. Отвратный здесь сервис, отвратный.
Харли стояла за спиной Брюса, но ближе не подходила. И на этот раз молчала.
- Ты сломал мне лифт в пентахаусе во время последнего визита, - обратился Брюс в темноту. – Ты и твои коллеги.
- Прости. Нам не терпелось успеть на праздник, - отозвался Джокер, выходя на свет.
Было странно смотреть на него и понимать, что ничего, в сущности, не меняется - в гриме он или без. Грим просто усиливал яркость, как настройки в телевизоре. Лицо Джокера было бледным и без этих белил, вокруг глаз лежали черные тени, в которых прятался по-звериному умный и колючий взгляд. Вспухшие шрамы у рта, загибающиеся кверху, улыбались.
- Отобрали косметичку? – цинично поинтересовался Брюс. Он ожидал, что Харли встрянет, но она по-прежнему не произносила ни слова.
- И костюм, да, и костюм… - Джокер повел плечами и пригладил волосы. – Слушай-ка, Брюс… почему же ты не присутствовал на слушаньях по моему делу? Это было весело, очень весело. Куда веселее твоих вечеринок с креветками. Кстати, они были сыроваты.
- Ты меня достаточно потешил и без суда. И на креветках, и чуть попозже.
Джокер задумчиво причмокнул, покачиваясь на каблуках.
- А к чему все это? – внезапно спросил он. – К чему все… зачем вы здесь, мистер Уэйн?
- Ответьте ему, Харли, - предложил Брюс. Джокер захохотал:
- А самому, Брюс? Ответить самому? Без подсказок доктора Кинзел?
Он хохотал и хохотал – казалось, в воздухе вырисовываются все эти «ХО-ХО» и «ХА-ХА», грубо начертанные пронзительно-красным. Как в комиксах.
Брюс потер лоб, отступил и пробормотав: «Я сейчас свалюсь с мигренью».
Подняв голову, он обнаружил, что они оба пристально смотрят на него – Джокер и Харли, по-птичьи склонившая голову набок. Тогда он повернулся и пошел обратно по коридору, спокойно и размерено.
- Куда же ты? – веселился Джокер. – Куда же ты, Брюс?...
…Харли появилась, когда Брюс застегивал на запястье часы, полученные назад у охранника. Она снова надела свои очки без диоптрий.
- Он успокоился? – спросил Брюс.
- А он спокоен. Вернее, это его обычное состояние.
- Ясно.
Разговор продолжался на застекленном пандусе. Мимо сновали туда-сюда сплошные люди в белых халатах, и никаких пациентов. Наверное, крыло для персонала.
Еще отсюда открывался неплохой вид на залив и заснеженный Готэм.
- Ну как? – спросила Харли. – Вы не передумали?
- А вы?
- В смысле...
- Ну… - Брюс пожал плечами. – Вы пока интерн. Вам не расхотелось связывать свою жизнь с психиатрией окончательно, после практики в… - он наугад махнул рукой в сторону приблизительного расположения спецотделения.
- Знаете, мистер Уэйн, как я вообще пришла в психиатрию? – с улыбкой сказала Харли. – Я хотела писать книги. Скорее по психологии, чем по психиатрии. Пособия на каждый день – ну, такие, в ярких обложках. Штамповала бы каждый месяц новую. Советы для экзальтированных дамочек, мечтающих манипулировать людьми, воображающих себя героинями «Основного инстинкта». Сейчас вспоминаю – и самой смешно. Здесь, в Аркхаме, я поняла, что действительно способна на большее.
Брюсу подумалось, что идея с книгами была не так уж плоха. Харли с её миловидной голубоглазой мордашкой отлично смотрелась бы на обложке бестселлера для домохозяек. И в ток-шоу у Опры. У неё точно не появилось бы странных суждений о мире, которыми она поделилась с ним сегодня.
- Но мы посмотрим, - добавила Харли. – Посмотрим, как все сложится. Пойдемте, провожу вас к кабинету доктора Сильвера.
***
Брюс смотрел на двухметровую дизайнерскую ёлку в центре гостиной. Ему вспомнилась сказка про Духов Рождества, знакомая с детства. Так получилось, что его духами в это Рождество стали голоса из Аркхама.
Но в этом было что-то очень нормальное и закономерное для Бэтмена.
Наташа спустилась по лестнице, уже одетая, с сумочкой в руках. Брюс подошел и взял её ладони в свои.
- Как тебе роль Деда Мороза? – поинтересовалась она.
- Кого?
- Деда Мороза. Русский вариант Санта Клауса. Правда, раздает подарки без помощи дымоходов.
- Ясно. – Брюс заправил за Наташино вьющуюся прядь её волос и подумал, что ему будет не хватать того, как смешно она морщит носик. И прочих её особенностей, трогательных, уютно-милых. – Она не такая уж сложная, эта роль. Творить добро и прочие приятные вещи легко – ну, особенно, если у тебя куча денег.
Они оба посмеялись. Вышли в холл. Наташа поцеловала его и погладила по щеке, грустно улыбаясь.
- Опусти хоть бороду тогда.
- У меня уже была. Не понравилось.
- Тогда… - Наташа взялась за ручку двери и посмотрела Брюсу в глаза. – Тогда просто не теряй высоты, хорошо? Это должно тебе нравиться. Прощай.
Она помахала рукой, подчеркнуто-беззаботно и вышла. В окно Брюс смотрел, как она бежит под падающим снегом к машине, в багажник которой Альфред загружал её бесчисленные чемоданы.
У него было предчувствие, что сегодня днем ему лучше выспаться.
Fin
-
-
27.09.2008 в 12:07Прочла еще вчера ночью, и мне понравилось. Особенно Хаааарли.
-
-
27.09.2008 в 19:28-
-
30.09.2008 в 10:20-
-
10.10.2008 в 22:31-
-
04.11.2008 в 02:39спасибо
-
-
21.01.2009 в 12:42p.s. простите, у вас так много записей, что у меня глаза разбегаются... >_< нет ли еще чего-нибудь почитать по летучемышачьему фандому?