In case anyone needs me I'll be puking in the garden.
сопли, штампы, оос везде, я предупреждаю, я унылое говно
Клер/Человек в черном, PG-13 - R, малость даб-кон
Сэмюэль напевает, представьте себе, кантри-песню про девочек в коротких юбках. Наверняка подслушал её в голове у кого-то из своих предыдущих «мясных костюмов». Может статься, что и у моего отца, думает Клер. Кто знает, а не был ли кардиохирург Кристиан Шепард любителем кантри? Почему бы и нет?
Сейчас Сэм не в образе Кристиана, он – это он. «Пожалуйста, не прикидывайся больше никем, - однажды попросила Клер, - а то мне кажется, что ты меня этим как будто обманываешь». Он выполнил её просьбу, исключительно потому что ход мыслей Клер казался ему забавным: девочка полагала, что во всем остальном в их отношениях царит кристальная честность.
***
Мешок камней свалился аккурат на голову одному из Других. Ловушка, изначально предназначенная для того чтобы обезвредить, по меньше мере, группу, оказалась потрачена бездарно. И вот он лежал, мертвый и бесполезный, а Сэмюель, который обычно занимался уборкой тел («Дорогая, ты готовишь обед, а я прибираю трупы»), все не появлялся – и Клер пришлось справляться самой. Она ухватила труп слишком неловко, и, в итоге, отмывала с рук и штанов кровь и мозги, вытекшие из раскроенного черепа убитого. Каждый раз, когда Клер приходилось делать нечто подобное, у неё возникало ощущение, будто она отравилась чем-то черным и мертвым, и этот яд вот-вот расплавит её изнутри как кислота. Положить бы всему конец раз и навсегда, но Аарон…
Подкатив тело к оврагу, Клер толкнула его ногой, наблюдая, как оно катится, а затем летит вниз. Раньше за подобными занятиями к ней приходили разные мысли, похожие на жужжащих ос. Например: понравилась бы она Чарли, увидь он её такой?
Он бы понял, убеждала себя Клер, Чарли бы все понял.
***
Странно видеть кошмары по ночам, особенно если ты сама уже давно кошмар, пусть маленький и незначительный в сравнении со всем остальным, творящимся на этом острове. Но такова теперь жизнь Клер: кошмар внутри подобного себе, обман внутри подобного себе - и как справляться с этим, решительно непонятно. Просыпаясь посреди ночи навстречу собственному крику, она хватается за ружье, потому что ей кажется, что палатку окружили Другие с яркими дрожащими факелами в руках, ей кажется, что она слышит плач сына.
Никого, разумеется, рядом нет. Кроме Сэмюеля.
- Я помогу тебе, - говорит он, - конечно же, помогу. Да, по его словам, то, что он делает, это помощь, это - отзывчивость, это – любовь. И поспорить бы, но Клер не думает, что есть смысл. Разве станет легче, если она попытается отказаться от этой помощи? (Разве он согласиться прекратить?).
Нет, нет и нет; наверное, именно так древние люди когда-то приручил первых собак: тем просто невыносимо было оставаться наедине со своей озлобленностью и хищным миром. Клер помнит, что она все еще человек, но ведь когда Сэм говорит: «Убей!», она убивает, правильно? Он командует, она исполняет команды.
И сейчас, когда её все еще бьет истерика от ночного кошмара, Сэм говорит: «Спокойно», он говорит: «Лежать», он крепко сжимает её бедра коленями и прижимает руки к земле. Отлично помня, что Клер умеет кусаться (не то что бы его это беспокоило, но все-таки), он ловко уворачивается и кусает сам. Следы его зубов остаются чуть выше бледной груди девушки, он прижигает их языком, повторяет: «Лежать», срывает с Клер одежду. Он заботится о том, чтобы вес его тела пришелся на каждый шрам Клер, на каждый синяк. Сэм даже дает ей несколько секунд на то, чтобы привыкнуть к этому, - и, разумеется, раскрыться.
Она раскрывается. Всегда раскрывается перед ним, жаждущая и влажная, всхлипывающая от каждого его движения внутри, и, особенно, от слов: «Хорошая девочка».
- Спи, - заботливо говорит Сэм после. – Я рядом, тебя никто не тронет. Ни призраки, ни живые.
эмилокер с упоминание локерторреса, PG-13, уныние
Сперва он убеждает себя в том, что это своеобразное: «Ну и пошла ты!» в сторону Торрес, и нечто похожее на месть отцу Эмили. Хотя ни одна из этих причин не является поводом для гордости.
Эмили сидит на корточках, выкладывая в ряд на ковре пестрые бусины своих случайно порвавшихся бус. Синие к синим, красные к красным.
- Черт, не хватает одной.
- Откуда ты знаешь? – спрашивает Элай, глядя сверху вниз на след бретельки, перечеркивающий её плечо.
- Это мои «нервные бусы», - пояснила Эмили. – Когда я нервничаю, то кручу их вокруг шеи, и пересчитываю каждую. Их ровно тридцать три.
- Прости, я постараюсь больше не сдергивать с тебя блузку и не рвать твои украшения.
- Да все нормально.
Не поднимаясь с пола, она запрокидывает голову назад и смеется. В перевернутой перспективе её лицо кажется полуфантастическим – кружащаяся улыбка чеширской кошки.
***
Постепенно Локер начинает понимать, что дело тут не в мстительности, не в чем-то еще. И хотя после этого открытия по-прежнему невозможно считать себя порядочным и славным парнем, он испытывает подобие облегчения.
«Облегчение», правда, не совсем подходящий термин. Когда ты сигаешь в водоворот или забираешься на вершину гигантской волны, то понимаешь, что рано или поздно тебя утянет вниз, к чертям собачьим (или подводным). Данной истине примерно четыре миллиарда лет.
Возможно, пора катапультироваться. Записаться в космические туристы, отправиться за пределы планеты и случайно остаться на дне лунного кратера. Хотя Лайтман его и там достанет.
«Давай начистоту: ты что, сможешь отказаться от этого?», - вежливо интересуется внутренний голос, когда Эмили обнимает Элая, запуская руки ему под куртку, и прижимаясь щекой к груди.
Их обтекает толпа, собравшаяся в центре города по случаю кануна дня Благодарения.
- Мы пойдем смотреть на салют? - спрашивает Эмили, по-прежнему не шевелясь.
- Он поздно вечером. Ты должна будешь быть дома.
- Ладно. Тогда пойдем, устроим свой собственный.
Эмили тихонько смеется над своим остроумием, которое Элай, надо признаться, не может не оценить.
Из-за пробок в центре им приходится добираться до дома Локера объездным путем, под бесконечный хаос музыки радиостанций, которые Эмили все переключает и переключает. Потом он раздевает её прямо в прихожей, медленно и осторожно, хотя на ней нет сегодня никаких бус, браслетов и прочей бижутерии; он вдыхает сонное тепло её кожи и несет Эмили в комнату. Она спрашивает со смешком, оказавшись на кровати:
- Тяжело быть романтиком?
- Ты легкая.
***
- Эмили, к этому просто надо привыкнуть.
- Я не хочу привыкать. Это занудство.
- Sigur Ros не занудство.
- Еще какое.
- Ладно - но красивое занудство. Как медленно текущая вода.
- Слушай, ну я никогда не догоняла этого высказывание про горящий огонь и текущую воду, на которые можно смотреть вечно. Я же засну через пять минут!
Эмили встает, завернувшись в радужное икеевское покрывало, и подходит к окну, распахнуть плотно задернутые шторы.
- Ты уверена, что это хорошая идея? – интересуется Локер.
Она насмешливо оглядывается через плечо:
- Ты живешь на пятом этаже. Думаешь, нас будут снимать со спутника?
- Если не будешь стоять в окне полуголая, то, может, и не будут.
- Ладно, я поняла намек.
Тридцать минут спустя:
- Потом напомни мне, чтобы я подобрала твое покрывало с пола.
- Да забудь.
- И прости, я обхамила твою любимую группу.
- Она не моя любимая, в общем-то, - машинально отвечает Локер, наблюдая за тем, как его рука проходит сквозь распущенные волосы Эмили.
***
Торрес стучит по столу ручкой, на манер учительницы начальных классов:
- Элай, где ты витаешь?
- Я все еще здесь.
Усмехнувшись уголком рта, Торрес качает головой и возвращается к бумагам.
(Она только что назвала его по имени, а он, впервые за несколько месяцев, ничего при этом не почувствовал).
Запустив руку в карман, Локер нащупывает что-то маленькое и круглое.
Бусина. Либо синяя, либо красная.
Третьего не дано.
Бен Брейден/Клер Новак, PG-13, фьючерфик, щитоэта
Клер/Человек в черном, PG-13 - R, малость даб-кон
Сэмюэль напевает, представьте себе, кантри-песню про девочек в коротких юбках. Наверняка подслушал её в голове у кого-то из своих предыдущих «мясных костюмов». Может статься, что и у моего отца, думает Клер. Кто знает, а не был ли кардиохирург Кристиан Шепард любителем кантри? Почему бы и нет?
Сейчас Сэм не в образе Кристиана, он – это он. «Пожалуйста, не прикидывайся больше никем, - однажды попросила Клер, - а то мне кажется, что ты меня этим как будто обманываешь». Он выполнил её просьбу, исключительно потому что ход мыслей Клер казался ему забавным: девочка полагала, что во всем остальном в их отношениях царит кристальная честность.
***
Мешок камней свалился аккурат на голову одному из Других. Ловушка, изначально предназначенная для того чтобы обезвредить, по меньше мере, группу, оказалась потрачена бездарно. И вот он лежал, мертвый и бесполезный, а Сэмюель, который обычно занимался уборкой тел («Дорогая, ты готовишь обед, а я прибираю трупы»), все не появлялся – и Клер пришлось справляться самой. Она ухватила труп слишком неловко, и, в итоге, отмывала с рук и штанов кровь и мозги, вытекшие из раскроенного черепа убитого. Каждый раз, когда Клер приходилось делать нечто подобное, у неё возникало ощущение, будто она отравилась чем-то черным и мертвым, и этот яд вот-вот расплавит её изнутри как кислота. Положить бы всему конец раз и навсегда, но Аарон…
Подкатив тело к оврагу, Клер толкнула его ногой, наблюдая, как оно катится, а затем летит вниз. Раньше за подобными занятиями к ней приходили разные мысли, похожие на жужжащих ос. Например: понравилась бы она Чарли, увидь он её такой?
Он бы понял, убеждала себя Клер, Чарли бы все понял.
***
Странно видеть кошмары по ночам, особенно если ты сама уже давно кошмар, пусть маленький и незначительный в сравнении со всем остальным, творящимся на этом острове. Но такова теперь жизнь Клер: кошмар внутри подобного себе, обман внутри подобного себе - и как справляться с этим, решительно непонятно. Просыпаясь посреди ночи навстречу собственному крику, она хватается за ружье, потому что ей кажется, что палатку окружили Другие с яркими дрожащими факелами в руках, ей кажется, что она слышит плач сына.
Никого, разумеется, рядом нет. Кроме Сэмюеля.
- Я помогу тебе, - говорит он, - конечно же, помогу. Да, по его словам, то, что он делает, это помощь, это - отзывчивость, это – любовь. И поспорить бы, но Клер не думает, что есть смысл. Разве станет легче, если она попытается отказаться от этой помощи? (Разве он согласиться прекратить?).
Нет, нет и нет; наверное, именно так древние люди когда-то приручил первых собак: тем просто невыносимо было оставаться наедине со своей озлобленностью и хищным миром. Клер помнит, что она все еще человек, но ведь когда Сэм говорит: «Убей!», она убивает, правильно? Он командует, она исполняет команды.
И сейчас, когда её все еще бьет истерика от ночного кошмара, Сэм говорит: «Спокойно», он говорит: «Лежать», он крепко сжимает её бедра коленями и прижимает руки к земле. Отлично помня, что Клер умеет кусаться (не то что бы его это беспокоило, но все-таки), он ловко уворачивается и кусает сам. Следы его зубов остаются чуть выше бледной груди девушки, он прижигает их языком, повторяет: «Лежать», срывает с Клер одежду. Он заботится о том, чтобы вес его тела пришелся на каждый шрам Клер, на каждый синяк. Сэм даже дает ей несколько секунд на то, чтобы привыкнуть к этому, - и, разумеется, раскрыться.
Она раскрывается. Всегда раскрывается перед ним, жаждущая и влажная, всхлипывающая от каждого его движения внутри, и, особенно, от слов: «Хорошая девочка».
- Спи, - заботливо говорит Сэм после. – Я рядом, тебя никто не тронет. Ни призраки, ни живые.
эмилокер с упоминание локерторреса, PG-13, уныние
Сперва он убеждает себя в том, что это своеобразное: «Ну и пошла ты!» в сторону Торрес, и нечто похожее на месть отцу Эмили. Хотя ни одна из этих причин не является поводом для гордости.
Эмили сидит на корточках, выкладывая в ряд на ковре пестрые бусины своих случайно порвавшихся бус. Синие к синим, красные к красным.
- Черт, не хватает одной.
- Откуда ты знаешь? – спрашивает Элай, глядя сверху вниз на след бретельки, перечеркивающий её плечо.
- Это мои «нервные бусы», - пояснила Эмили. – Когда я нервничаю, то кручу их вокруг шеи, и пересчитываю каждую. Их ровно тридцать три.
- Прости, я постараюсь больше не сдергивать с тебя блузку и не рвать твои украшения.
- Да все нормально.
Не поднимаясь с пола, она запрокидывает голову назад и смеется. В перевернутой перспективе её лицо кажется полуфантастическим – кружащаяся улыбка чеширской кошки.
***
Постепенно Локер начинает понимать, что дело тут не в мстительности, не в чем-то еще. И хотя после этого открытия по-прежнему невозможно считать себя порядочным и славным парнем, он испытывает подобие облегчения.
«Облегчение», правда, не совсем подходящий термин. Когда ты сигаешь в водоворот или забираешься на вершину гигантской волны, то понимаешь, что рано или поздно тебя утянет вниз, к чертям собачьим (или подводным). Данной истине примерно четыре миллиарда лет.
Возможно, пора катапультироваться. Записаться в космические туристы, отправиться за пределы планеты и случайно остаться на дне лунного кратера. Хотя Лайтман его и там достанет.
«Давай начистоту: ты что, сможешь отказаться от этого?», - вежливо интересуется внутренний голос, когда Эмили обнимает Элая, запуская руки ему под куртку, и прижимаясь щекой к груди.
Их обтекает толпа, собравшаяся в центре города по случаю кануна дня Благодарения.
- Мы пойдем смотреть на салют? - спрашивает Эмили, по-прежнему не шевелясь.
- Он поздно вечером. Ты должна будешь быть дома.
- Ладно. Тогда пойдем, устроим свой собственный.
Эмили тихонько смеется над своим остроумием, которое Элай, надо признаться, не может не оценить.
Из-за пробок в центре им приходится добираться до дома Локера объездным путем, под бесконечный хаос музыки радиостанций, которые Эмили все переключает и переключает. Потом он раздевает её прямо в прихожей, медленно и осторожно, хотя на ней нет сегодня никаких бус, браслетов и прочей бижутерии; он вдыхает сонное тепло её кожи и несет Эмили в комнату. Она спрашивает со смешком, оказавшись на кровати:
- Тяжело быть романтиком?
- Ты легкая.
***
- Эмили, к этому просто надо привыкнуть.
- Я не хочу привыкать. Это занудство.
- Sigur Ros не занудство.
- Еще какое.
- Ладно - но красивое занудство. Как медленно текущая вода.
- Слушай, ну я никогда не догоняла этого высказывание про горящий огонь и текущую воду, на которые можно смотреть вечно. Я же засну через пять минут!
Эмили встает, завернувшись в радужное икеевское покрывало, и подходит к окну, распахнуть плотно задернутые шторы.
- Ты уверена, что это хорошая идея? – интересуется Локер.
Она насмешливо оглядывается через плечо:
- Ты живешь на пятом этаже. Думаешь, нас будут снимать со спутника?
- Если не будешь стоять в окне полуголая, то, может, и не будут.
- Ладно, я поняла намек.
Тридцать минут спустя:
- Потом напомни мне, чтобы я подобрала твое покрывало с пола.
- Да забудь.
- И прости, я обхамила твою любимую группу.
- Она не моя любимая, в общем-то, - машинально отвечает Локер, наблюдая за тем, как его рука проходит сквозь распущенные волосы Эмили.
***
Торрес стучит по столу ручкой, на манер учительницы начальных классов:
- Элай, где ты витаешь?
- Я все еще здесь.
Усмехнувшись уголком рта, Торрес качает головой и возвращается к бумагам.
(Она только что назвала его по имени, а он, впервые за несколько месяцев, ничего при этом не почувствовал).
Запустив руку в карман, Локер нащупывает что-то маленькое и круглое.
Бусина. Либо синяя, либо красная.
Третьего не дано.
Бен Брейден/Клер Новак, PG-13, фьючерфик, щитоэта