[shesabitch]

пора уж мне смириться с тем, что я ангстер, и что депресняк не добавляет этому импрувмента. и перестать лохматить известно что
*сэдфейс*

"Когда все это закончится", Fringe, futurefic, pov Линкольна (намеки на Линкольн/Альтливия, Альтливия/Питер, АльтЧарли/АльтАстрид, ООС, матерок, сопле, вычитывалось хреново

- И какая она? – Оливия, наклоняет набок голову. – Очень на меня похожа?
- Да. Очень.
- Почему же ты с ней не переспал? – спрашивает она, и начинает смеяться. – Я вот, знаешь, столь правильной не была. Я, знаешь…
Закрывает глаза руками, начинает плакать. Мне жестом дают понять, чтобы я уходил.
Ухожу, а что делать.


- Все эти скачки из одного мира в другой охренительно опасны, - говорит Чарли, как будто бы мы узнали об этом только что. – Она вся могла развалиться на части, а не только, ну… Слушай, прогнозы врачей ведь утешительные.
- Я знаю.
- Существует где-то пятидесятидвухпроцентная вероятность того, что Лив поправится, - продолжает Чарли, сунув руки в карманы куртки и морщась от яркого солнца.
Мне бы заткнуться, но нет, меня несет:
- Пятидесятидвухпроцентная, да. Дай угадаю: опять кружил у стола спецагента Фарнсворт?
Он криво усмехается и выплевывает жвачку прямо на тротуар. Две школьницы, болтающие у витрины кондитерского магазина, замолкают и округляют глаза. У них на пиджаках поблескивают значки «Образцовое поведение».
- Настучат на сайт Дивизии, как пить дать, - замечаю я, стараясь на них не оглядываться. – Герлскауты-энтузиастки, их сейчас везде полно, спасибо Минобразования.
Чарли молчит, потом, игнорируя мои слова, говорит, как-то по-бойцовому передергивая плечами:
- Если бы у всех были мозги как у агента Фарнсворт, мир бы, блядь, не торчал сейчас в ослиной заднице.
Тот факт, что у агента Астрид Фарнсворт синдром Аспергера, никак не влияет на отношение Чарли к ней. Точно так же, как высочайший интеллект Астрид никак не повлиял на то, что мир сейчас… да, именно в том месте, где и указал Чарли.


Если мой отец сейчас был жив, то занял бы место министра Бишопа. Но они оба теперь мертвы, лежат на чистеньком военном кладбище. Военном, да, хотя ни тот, ни другой никогда оружия в руках не держали. Оба были учеными.
- Линк, - говорил отец, нагибаясь ко мне через стол с чертежами, - сынок, чтобы участвовать в обороне страны, не обязательно бегать с пукалкой.
Он много чего говорил. Например, что хочет в старости выглядеть, как Джонни Кэш.
Сегодня четыре месяца со дня его смерти. Я до сих пор не знаю, побывал ли Ник на его могиле. Сомневаюсь, что побывал.
За эти четыре месяца вообще много всего произошло.


Лив стреляет холостыми патронами по стандартной мишени. Из двенадцати выстрелов – пять в «яблочко». Маловато для неё, но все-таки лучше, чем ничего, правильно?
Наш мир расползается, он уже весь в дырах, как джинсы какого-нибудь сраного панка. А мне, вот в эту самую минуту, все это безразлично. Лив поворачивается ко мне, и ветер треплет её челку, которая здорово отросла.
- Слушай, - спрашивает Лив. – Когда они разрешает мне отсюда выйти, когда все это кончится, ты сводишь меня потанцевать?

fin