[shesabitch]

сопли, штампы, оос везде, я предупреждаю, я унылое говно

Клер/Человек в черном, PG-13 - R, малость даб-кон

Сэмюэль напевает, представьте себе, кантри-песню про девочек в коротких юбках. Наверняка подслушал её в голове у кого-то из своих предыдущих «мясных костюмов». Может статься, что и у моего отца, думает Клер. Кто знает, а не был ли кардиохирург Кристиан Шепард любителем кантри? Почему бы и нет?

Сейчас Сэм не в образе Кристиана, он – это он. «Пожалуйста, не прикидывайся больше никем, - однажды попросила Клер, - а то мне кажется, что ты меня этим как будто обманываешь». Он выполнил её просьбу, исключительно потому что ход мыслей Клер казался ему забавным: девочка полагала, что во всем остальном в их отношениях царит кристальная честность.

***

Мешок камней свалился аккурат на голову одному из Других. Ловушка, изначально предназначенная для того чтобы обезвредить, по меньше мере, группу, оказалась потрачена бездарно. И вот он лежал, мертвый и бесполезный, а Сэмюель, который обычно занимался уборкой тел («Дорогая, ты готовишь обед, а я прибираю трупы»), все не появлялся – и Клер пришлось справляться самой. Она ухватила труп слишком неловко, и, в итоге, отмывала с рук и штанов кровь и мозги, вытекшие из раскроенного черепа убитого. Каждый раз, когда Клер приходилось делать нечто подобное, у неё возникало ощущение, будто она отравилась чем-то черным и мертвым, и этот яд вот-вот расплавит её изнутри как кислота. Положить бы всему конец раз и навсегда, но Аарон…

Подкатив тело к оврагу, Клер толкнула его ногой, наблюдая, как оно катится, а затем летит вниз. Раньше за подобными занятиями к ней приходили разные мысли, похожие на жужжащих ос. Например: понравилась бы она Чарли, увидь он её такой?

Он бы понял, убеждала себя Клер, Чарли бы все понял.

***

Странно видеть кошмары по ночам, особенно если ты сама уже давно кошмар, пусть маленький и незначительный в сравнении со всем остальным, творящимся на этом острове. Но такова теперь жизнь Клер: кошмар внутри подобного себе, обман внутри подобного себе - и как справляться с этим, решительно непонятно. Просыпаясь посреди ночи навстречу собственному крику, она хватается за ружье, потому что ей кажется, что палатку окружили Другие с яркими дрожащими факелами в руках, ей кажется, что она слышит плач сына.

Никого, разумеется, рядом нет. Кроме Сэмюеля.

- Я помогу тебе, - говорит он, - конечно же, помогу. Да, по его словам, то, что он делает, это помощь, это - отзывчивость, это – любовь. И поспорить бы, но Клер не думает, что есть смысл. Разве станет легче, если она попытается отказаться от этой помощи? (Разве он согласиться прекратить?).

Нет, нет и нет; наверное, именно так древние люди когда-то приручил первых собак: тем просто невыносимо было оставаться наедине со своей озлобленностью и хищным миром. Клер помнит, что она все еще человек, но ведь когда Сэм говорит: «Убей!», она убивает, правильно? Он командует, она исполняет команды.

И сейчас, когда её все еще бьет истерика от ночного кошмара, Сэм говорит: «Спокойно», он говорит: «Лежать», он крепко сжимает её бедра коленями и прижимает руки к земле. Отлично помня, что Клер умеет кусаться (не то что бы его это беспокоило, но все-таки), он ловко уворачивается и кусает сам. Следы его зубов остаются чуть выше бледной груди девушки, он прижигает их языком, повторяет: «Лежать», срывает с Клер одежду. Он заботится о том, чтобы вес его тела пришелся на каждый шрам Клер, на каждый синяк. Сэм даже дает ей несколько секунд на то, чтобы привыкнуть к этому, - и, разумеется, раскрыться.

Она раскрывается. Всегда раскрывается перед ним, жаждущая и влажная, всхлипывающая от каждого его движения внутри, и, особенно, от слов: «Хорошая девочка».

- Спи, - заботливо говорит Сэм после. – Я рядом, тебя никто не тронет. Ни призраки, ни живые.

эмилокер с упоминание локерторреса, PG-13, уныние

Сперва он убеждает себя в том, что это своеобразное: «Ну и пошла ты!» в сторону Торрес, и нечто похожее на месть отцу Эмили. Хотя ни одна из этих причин не является поводом для гордости.

Эмили сидит на корточках, выкладывая в ряд на ковре пестрые бусины своих случайно порвавшихся бус. Синие к синим, красные к красным.

- Черт, не хватает одной.

- Откуда ты знаешь? – спрашивает Элай, глядя сверху вниз на след бретельки, перечеркивающий её плечо.

- Это мои «нервные бусы», - пояснила Эмили. – Когда я нервничаю, то кручу их вокруг шеи, и пересчитываю каждую. Их ровно тридцать три.

- Прости, я постараюсь больше не сдергивать с тебя блузку и не рвать твои украшения.

- Да все нормально.

Не поднимаясь с пола, она запрокидывает голову назад и смеется. В перевернутой перспективе её лицо кажется полуфантастическим – кружащаяся улыбка чеширской кошки.

***

Постепенно Локер начинает понимать, что дело тут не в мстительности, не в чем-то еще. И хотя после этого открытия по-прежнему невозможно считать себя порядочным и славным парнем, он испытывает подобие облегчения.

«Облегчение», правда, не совсем подходящий термин. Когда ты сигаешь в водоворот или забираешься на вершину гигантской волны, то понимаешь, что рано или поздно тебя утянет вниз, к чертям собачьим (или подводным). Данной истине примерно четыре миллиарда лет.

Возможно, пора катапультироваться. Записаться в космические туристы, отправиться за пределы планеты и случайно остаться на дне лунного кратера. Хотя Лайтман его и там достанет.

«Давай начистоту: ты что, сможешь отказаться от этого?», - вежливо интересуется внутренний голос, когда Эмили обнимает Элая, запуская руки ему под куртку, и прижимаясь щекой к груди.

Их обтекает толпа, собравшаяся в центре города по случаю кануна дня Благодарения.

- Мы пойдем смотреть на салют? - спрашивает Эмили, по-прежнему не шевелясь.

- Он поздно вечером. Ты должна будешь быть дома.

- Ладно. Тогда пойдем, устроим свой собственный.

Эмили тихонько смеется над своим остроумием, которое Элай, надо признаться, не может не оценить.

Из-за пробок в центре им приходится добираться до дома Локера объездным путем, под бесконечный хаос музыки радиостанций, которые Эмили все переключает и переключает. Потом он раздевает её прямо в прихожей, медленно и осторожно, хотя на ней нет сегодня никаких бус, браслетов и прочей бижутерии; он вдыхает сонное тепло её кожи и несет Эмили в комнату. Она спрашивает со смешком, оказавшись на кровати:

- Тяжело быть романтиком?

- Ты легкая.

***

- Эмили, к этому просто надо привыкнуть.

- Я не хочу привыкать. Это занудство.

- Sigur Ros не занудство.

- Еще какое.

- Ладно - но красивое занудство. Как медленно текущая вода.

- Слушай, ну я никогда не догоняла этого высказывание про горящий огонь и текущую воду, на которые можно смотреть вечно. Я же засну через пять минут!

Эмили встает, завернувшись в радужное икеевское покрывало, и подходит к окну, распахнуть плотно задернутые шторы.

- Ты уверена, что это хорошая идея? – интересуется Локер.

Она насмешливо оглядывается через плечо:

- Ты живешь на пятом этаже. Думаешь, нас будут снимать со спутника?

- Если не будешь стоять в окне полуголая, то, может, и не будут.

- Ладно, я поняла намек.

Тридцать минут спустя:

- Потом напомни мне, чтобы я подобрала твое покрывало с пола.

- Да забудь.

- И прости, я обхамила твою любимую группу.

- Она не моя любимая, в общем-то, - машинально отвечает Локер, наблюдая за тем, как его рука проходит сквозь распущенные волосы Эмили.

***

Торрес стучит по столу ручкой, на манер учительницы начальных классов:

- Элай, где ты витаешь?

- Я все еще здесь.

Усмехнувшись уголком рта, Торрес качает головой и возвращается к бумагам.

(Она только что назвала его по имени, а он, впервые за несколько месяцев, ничего при этом не почувствовал).

Запустив руку в карман, Локер нащупывает что-то маленькое и круглое.

Бусина. Либо синяя, либо красная.

Третьего не дано.


Бен Брейден/Клер Новак, PG-13, фьючерфик, щитоэта