In case anyone needs me I'll be puking in the garden.
Так. Завтра у меня последний день перед отъездом, и это будет пиздец о_О при это я храбро собираюсь завтра же дописать таки фик для Лектер... кое-что на флешмоб... ээээ...
А это экстренно, потому что человека спасать надо от депрожопы. Обращайтесь к нам, мы спасем вас ангстом, хуле. Или добьем. Шутко.
элличарльз для Алисы, на "Пластмассовую жизнь". Олисо, все у тебя будет охуенно, в отличие от этих двоих. Да, вот именно так *чмокает*
Лондон был заплеван снегом, грязно-белым, затвердевшим и несвежим. Мартовская прохлада неприятно кусала сквозь одежду. И почему-то светило солнце, и казалось несвоевременным и слишком ярким.
- Похоже, я отвык от Лондона, - мрачно сказал Чарльз, забираясь на сиденье рядом с Элли. Она ничего не ответила, а таксист с любопытством посмотрел на них в зеркало заднего вида. Хотел, наверно, спросить: «Откуда приехали, ребятки?» - лондонские таксисты вообще разговорчивы – но промолчал. У этих детишек были такие лица… В общем, им могли не понравится вопросы.
Мимо пролетал Лондон. Элли щурилась, разглядывая дома, магазины, пыталась заглянуть в лица каждому из пешеходов, хотя такси ехало на приличной скорости. Потом, вздохнув и откинувшись на спинку сиденья, вынесла негромкий вердикт:
- Ничего особенно не изменилось. Кажется.
***
- Долго еще идти?
- Около четырех часов, - отозвался Ричард, не оборачиваясь.
- Блядь… - выдавил сквозь зубы Чарльз и тут же прикусил язык: не потому что боялся Ричарда, а потому что терять над собой контроль не стоило. Просто жара сегодня казалась безумной даже для этого Острова, и ружейный ремень натирал ему плечо, и еще он нервничал. Черт возьми, он нервничал, потому что знал, чего заслуживает.
Элли шла впереди. В одиночестве, выпрямив спину. За все время пути она ни с кем не заговорила. Чарльз готов был поклясться, что она чувствует себя так же, как и он.
***
- Моя бы воля, я бы не вернулась сюда даже на эту неделю.
Элли стояла у окна, вынимая серьги из ушей. Белесый дневной свет сочился сквозь кисейную занавеску, но не доходил до темных углов комнаты, умирая в пути.
- Вот он, Лондон, которым восхищаются во всем мире. Туманный Альбион, таинственный и прекрасный. На самом деле, здесь все так же, как в остальных странах. Пластмассовое. Ни за что не променяю эту пластмассу на жизнь там.
- Поменьше пафоса, милая, - фыркнул Чарльз.
И не услышал в ответ привычного «пошел ты». Вместо того, чтобы огрызнуться, Элли просто смотрела на него, все так же стоя у окна. Спокойно смотрела.
Этот взгляд стал поводом для ярости, взметнувшейся внутри Чарльза. Как же, как же – она демонстрирует свою взрослость, демонстрирует, что теперь-то она выше детских игр, ссор и грызни. Что она теперь сдержанная и умная, а он остался где был. И именно поэтому она, а не он…
- Задерни шторы, - сказала Элли, словно бы это он, а не она, стоял ближе к окну. – Свет…
Чарльз подошел и потянул в сторону тяжелую, неуклюжую, собранную в складки, ткань, и их обоих немедленно отрезало от пластмассового мира за окнами, от пластмассового света, запутавшегося в прозрачной кисее, и осталась только непроницаемая темнота.
И его ярость. Она никуда не делась. Осталась вокруг них.
***
- Почему мы должны были идти сюда все вместе?
- Потому что так сказал Джейкоб. Ответ очевиден.
Остальные уже разожгли костры по всему пляжу и сгрудились вокруг огня. Но Чарльз и Элли держались в стороне, или, может быть, сегодня их попросту избегали. Руководствуясь какими-то почти суеверными чувствами.
Два кандидата. Они – два кандидата.
Закат тонул в океане, и из-за гор на западе, куда Ричард ушел в одиночестве, оставив лагерь на пляже, наползали тучи. Слышно было, как чертыхается не слишком далекий гром.
- Ты когда-нибудь интересовалась у Ричарда, почему он сам не претендует на лидерство? – спросил Чарльз, вытягивая ноги.
-Интересовалась. Он сказал, что с высоты можно только падать, и что он предпочитает быть не головой, а шеей. Прямо так без обиняков и заявил. – Элли набрала горсть песка и выпустила обратно из кулака тонкой серой струйкой.
- Ну да, ему доставляет удовольствие считать себя самым умным.
- Почему ты вечно всем недоволен, а? – вскинулась Элли.
-Да ладно. Ты сама без конца ноешь и критикуешь все на свете, и не спорь.
- В данный момент, - Элли принялась сосредоточенно отряхивать ладони, - в данный момент меня больше всего напрягает то, что главными претендентами на лидерство оказались мы вдвоем.
Чарльз посмотрел на неё с саркастически-деланным изумлением:
- А, вот оно что? Ты считаешь, конечно, что я не достоин.
- Нет, Чарльз.
Элли говорила тихо, словно надеясь скрыть таким образом эмоции, которые скрыть, на самом деле - невозможно.
- Нет, дело не в этом, и ты прекрасно понимаешь.
***
Жесткий ворс ковра, и её мягкие волосы, и её теплая кожа, и пуговицы, вслепую, наощупь выдирать из петель… А еще ему хотелось, да, хотелось, сделать ей больно, потому что он был зол, на неё, самодовольную, любимую сучку, заносчивую хитрую стерву, выхватившую лидерство у него из-под носа – че-ерт, она же так нужна ему, почему именно она?.. Он стискивает её ноги, бедра, с силой, до этой самой боли, до синяков, а она ничего – она выдыхает растянутые смешки-полустоны, и проговаривает его имя, спотыкаясь на согласных. Она как будто подначивает его, приглашает: да, да, сделай это со мной. Не сдерживайся. Ты имеешь право злиться. Я не против, я хочу этого. Давай же. Глаза привыкают к темноте, в которой белеет её грудь.
***
Элоиза переступала с ноги на ногу, стоя в прибое – босая, руки в карманах, штаны подкатаны до колен. Она счастливо смеялась, и её окружало с десяток таких же счастливо-и-за-компанию-смеющихся. Вроде как обычный приятельский треп, мол, ну и что, Элли, что полчаса назад пришел Ричард и объявил тебя нашим лидером, по воле Джейкоба. Ты ведь все та же наша простая-любимая Элли, вот мы и болтаемся тут с тобой так же запросто, как и раньше. Интересно, сама она понимает, что её только что атаковала первая партия жополизов?
Понимает, она же умная девочка.
Чарльз поднял рюкзак и забросил за спину.
По словам Ричарда, Джейкоб сказал кое-что и про него: «Чарльза тоже не стоит сбрасывать со счетов». Что сие означало – ведомо лишь Джейкобу. Сейчас Чарльза, скорее, злило это бонусное дополнение. Оно не приносило утешения, над ним не хотелось размышлять. В этих словах ему чудилась насмешка.
Мать его так. Элли права. Он просто вечно всем недоволен.
***
Возможно, в качестве компенсации за потерю лидерства на Острове, на большой земле к Чарльзу приходят деньги.
Делать деньги – легко, они текут к нему в руки как заговоренные. Деньги приносят власть, но если бы Чарльз мог объяснить этим людям, живущим тут, на материке, что эта власть хоть и хороша, но не сравнится с той, которую он мог бы иметь… Если бы он рассказал, как живет вне всего этого: спит в палатке посреди джунглей, добывает еду охотой. Если бы они увидели Элоизу... но нет, нет, черт побери.
Хлопнув дверцей машины, он вышел на набережную и подошел к парапету, взглянуть на Темзу. Два часа назад Чарльз Уидмор заключил контракт, который поднимет из небытия компанию «Уидмор Индастриз», когда-то принадлежавшую его отцу. Нельзя было позволить ей зачахнуть. Жизнь научила Чарльза ничего не выпускать из рук.
Занимаясь этим подниманием из небытия, он перевидел столько лиц, рож, рыл, пережал столько лап, перебывал в стольких городах и городишках, что вывод напрашивался один: Элоиза была права. Тогда, давно. Все, что вне Острова – пластмассовое и не стоит ни гроша.
Однако, Чарльз покупает этот мир за большие деньги.
Он сейчас даже не вспомнит адреса той квартирки («штаб-квартиры», так, и никак иначе требовалось её называть), где они с Элли оказались незадолго после объявления её лидером. Где он был так зол на неё. Где они трахались прямо на ковре, в абсолютной темноте. Где он впервые соврал ей, сказав, что давно её не любит. Долбанный идиот…
Элли не поверила, конечно. Его слова действитель но прозвучали… так тупо и по-детски. Так дешево. «Не знаю, что на меня нашло. Прости. На самом деле, я… давно тебя не люблю». И все это в то время как сам он сидит, привалившись к стене, в растерзанной рубашке, а Элли рядом, подогнув под себя одну ногу, поправляет чулки, и платье у неё сползло до бедер.
Она только снисходительно усмехнулась. «Не верю ни единому слову, милый», слышалось в этом смешке.
***
Утром она официально передала ему лидерство. Вечером она уезжала.
Более того, она увозила в себе их нерожденного ребенка. Именно так. А о человеке, которого две недели назад они похоронили в джунглях… человеке, которого застрелила Элоиза, лучше не думать, не упоминать.
- Элли.
Она поднялась, прижав ладонь к своему животу – под одеждой он все еще казался плоским, но Чарльз знал, что если одежду с неё снять, то будет заметна трогательная, едва наметившаяся округлость.
- Не будем из пустого в порожнее переливать, хорошо, Чарльз? – бесцветно сказала Элоиза, устало проводя рукой по лбу. Теперь она может позволить себе выглядеть усталой.
На самом деле, Чарльз просто хочет спросить: как же она будет жить в пластмассовом мире, который так ненавидела?..
Но он молчит.
Fin
з.ы. это называется - не в добрый час мне, ко всему прочему, попался на глаза клип Касты "Сестра". Извините.
А это экстренно, потому что человека спасать надо от депрожопы. Обращайтесь к нам, мы спасем вас ангстом, хуле. Или добьем. Шутко.
элличарльз для Алисы, на "Пластмассовую жизнь". Олисо, все у тебя будет охуенно, в отличие от этих двоих. Да, вот именно так *чмокает*
Лондон был заплеван снегом, грязно-белым, затвердевшим и несвежим. Мартовская прохлада неприятно кусала сквозь одежду. И почему-то светило солнце, и казалось несвоевременным и слишком ярким.
- Похоже, я отвык от Лондона, - мрачно сказал Чарльз, забираясь на сиденье рядом с Элли. Она ничего не ответила, а таксист с любопытством посмотрел на них в зеркало заднего вида. Хотел, наверно, спросить: «Откуда приехали, ребятки?» - лондонские таксисты вообще разговорчивы – но промолчал. У этих детишек были такие лица… В общем, им могли не понравится вопросы.
Мимо пролетал Лондон. Элли щурилась, разглядывая дома, магазины, пыталась заглянуть в лица каждому из пешеходов, хотя такси ехало на приличной скорости. Потом, вздохнув и откинувшись на спинку сиденья, вынесла негромкий вердикт:
- Ничего особенно не изменилось. Кажется.
***
- Долго еще идти?
- Около четырех часов, - отозвался Ричард, не оборачиваясь.
- Блядь… - выдавил сквозь зубы Чарльз и тут же прикусил язык: не потому что боялся Ричарда, а потому что терять над собой контроль не стоило. Просто жара сегодня казалась безумной даже для этого Острова, и ружейный ремень натирал ему плечо, и еще он нервничал. Черт возьми, он нервничал, потому что знал, чего заслуживает.
Элли шла впереди. В одиночестве, выпрямив спину. За все время пути она ни с кем не заговорила. Чарльз готов был поклясться, что она чувствует себя так же, как и он.
***
- Моя бы воля, я бы не вернулась сюда даже на эту неделю.
Элли стояла у окна, вынимая серьги из ушей. Белесый дневной свет сочился сквозь кисейную занавеску, но не доходил до темных углов комнаты, умирая в пути.
- Вот он, Лондон, которым восхищаются во всем мире. Туманный Альбион, таинственный и прекрасный. На самом деле, здесь все так же, как в остальных странах. Пластмассовое. Ни за что не променяю эту пластмассу на жизнь там.
- Поменьше пафоса, милая, - фыркнул Чарльз.
И не услышал в ответ привычного «пошел ты». Вместо того, чтобы огрызнуться, Элли просто смотрела на него, все так же стоя у окна. Спокойно смотрела.
Этот взгляд стал поводом для ярости, взметнувшейся внутри Чарльза. Как же, как же – она демонстрирует свою взрослость, демонстрирует, что теперь-то она выше детских игр, ссор и грызни. Что она теперь сдержанная и умная, а он остался где был. И именно поэтому она, а не он…
- Задерни шторы, - сказала Элли, словно бы это он, а не она, стоял ближе к окну. – Свет…
Чарльз подошел и потянул в сторону тяжелую, неуклюжую, собранную в складки, ткань, и их обоих немедленно отрезало от пластмассового мира за окнами, от пластмассового света, запутавшегося в прозрачной кисее, и осталась только непроницаемая темнота.
И его ярость. Она никуда не делась. Осталась вокруг них.
***
- Почему мы должны были идти сюда все вместе?
- Потому что так сказал Джейкоб. Ответ очевиден.
Остальные уже разожгли костры по всему пляжу и сгрудились вокруг огня. Но Чарльз и Элли держались в стороне, или, может быть, сегодня их попросту избегали. Руководствуясь какими-то почти суеверными чувствами.
Два кандидата. Они – два кандидата.
Закат тонул в океане, и из-за гор на западе, куда Ричард ушел в одиночестве, оставив лагерь на пляже, наползали тучи. Слышно было, как чертыхается не слишком далекий гром.
- Ты когда-нибудь интересовалась у Ричарда, почему он сам не претендует на лидерство? – спросил Чарльз, вытягивая ноги.
-Интересовалась. Он сказал, что с высоты можно только падать, и что он предпочитает быть не головой, а шеей. Прямо так без обиняков и заявил. – Элли набрала горсть песка и выпустила обратно из кулака тонкой серой струйкой.
- Ну да, ему доставляет удовольствие считать себя самым умным.
- Почему ты вечно всем недоволен, а? – вскинулась Элли.
-Да ладно. Ты сама без конца ноешь и критикуешь все на свете, и не спорь.
- В данный момент, - Элли принялась сосредоточенно отряхивать ладони, - в данный момент меня больше всего напрягает то, что главными претендентами на лидерство оказались мы вдвоем.
Чарльз посмотрел на неё с саркастически-деланным изумлением:
- А, вот оно что? Ты считаешь, конечно, что я не достоин.
- Нет, Чарльз.
Элли говорила тихо, словно надеясь скрыть таким образом эмоции, которые скрыть, на самом деле - невозможно.
- Нет, дело не в этом, и ты прекрасно понимаешь.
***
Жесткий ворс ковра, и её мягкие волосы, и её теплая кожа, и пуговицы, вслепую, наощупь выдирать из петель… А еще ему хотелось, да, хотелось, сделать ей больно, потому что он был зол, на неё, самодовольную, любимую сучку, заносчивую хитрую стерву, выхватившую лидерство у него из-под носа – че-ерт, она же так нужна ему, почему именно она?.. Он стискивает её ноги, бедра, с силой, до этой самой боли, до синяков, а она ничего – она выдыхает растянутые смешки-полустоны, и проговаривает его имя, спотыкаясь на согласных. Она как будто подначивает его, приглашает: да, да, сделай это со мной. Не сдерживайся. Ты имеешь право злиться. Я не против, я хочу этого. Давай же. Глаза привыкают к темноте, в которой белеет её грудь.
***
Элоиза переступала с ноги на ногу, стоя в прибое – босая, руки в карманах, штаны подкатаны до колен. Она счастливо смеялась, и её окружало с десяток таких же счастливо-и-за-компанию-смеющихся. Вроде как обычный приятельский треп, мол, ну и что, Элли, что полчаса назад пришел Ричард и объявил тебя нашим лидером, по воле Джейкоба. Ты ведь все та же наша простая-любимая Элли, вот мы и болтаемся тут с тобой так же запросто, как и раньше. Интересно, сама она понимает, что её только что атаковала первая партия жополизов?
Понимает, она же умная девочка.
Чарльз поднял рюкзак и забросил за спину.
По словам Ричарда, Джейкоб сказал кое-что и про него: «Чарльза тоже не стоит сбрасывать со счетов». Что сие означало – ведомо лишь Джейкобу. Сейчас Чарльза, скорее, злило это бонусное дополнение. Оно не приносило утешения, над ним не хотелось размышлять. В этих словах ему чудилась насмешка.
Мать его так. Элли права. Он просто вечно всем недоволен.
***
Возможно, в качестве компенсации за потерю лидерства на Острове, на большой земле к Чарльзу приходят деньги.
Делать деньги – легко, они текут к нему в руки как заговоренные. Деньги приносят власть, но если бы Чарльз мог объяснить этим людям, живущим тут, на материке, что эта власть хоть и хороша, но не сравнится с той, которую он мог бы иметь… Если бы он рассказал, как живет вне всего этого: спит в палатке посреди джунглей, добывает еду охотой. Если бы они увидели Элоизу... но нет, нет, черт побери.
Хлопнув дверцей машины, он вышел на набережную и подошел к парапету, взглянуть на Темзу. Два часа назад Чарльз Уидмор заключил контракт, который поднимет из небытия компанию «Уидмор Индастриз», когда-то принадлежавшую его отцу. Нельзя было позволить ей зачахнуть. Жизнь научила Чарльза ничего не выпускать из рук.
Занимаясь этим подниманием из небытия, он перевидел столько лиц, рож, рыл, пережал столько лап, перебывал в стольких городах и городишках, что вывод напрашивался один: Элоиза была права. Тогда, давно. Все, что вне Острова – пластмассовое и не стоит ни гроша.
Однако, Чарльз покупает этот мир за большие деньги.
Он сейчас даже не вспомнит адреса той квартирки («штаб-квартиры», так, и никак иначе требовалось её называть), где они с Элли оказались незадолго после объявления её лидером. Где он был так зол на неё. Где они трахались прямо на ковре, в абсолютной темноте. Где он впервые соврал ей, сказав, что давно её не любит. Долбанный идиот…
Элли не поверила, конечно. Его слова действитель но прозвучали… так тупо и по-детски. Так дешево. «Не знаю, что на меня нашло. Прости. На самом деле, я… давно тебя не люблю». И все это в то время как сам он сидит, привалившись к стене, в растерзанной рубашке, а Элли рядом, подогнув под себя одну ногу, поправляет чулки, и платье у неё сползло до бедер.
Она только снисходительно усмехнулась. «Не верю ни единому слову, милый», слышалось в этом смешке.
***
Утром она официально передала ему лидерство. Вечером она уезжала.
Более того, она увозила в себе их нерожденного ребенка. Именно так. А о человеке, которого две недели назад они похоронили в джунглях… человеке, которого застрелила Элоиза, лучше не думать, не упоминать.
- Элли.
Она поднялась, прижав ладонь к своему животу – под одеждой он все еще казался плоским, но Чарльз знал, что если одежду с неё снять, то будет заметна трогательная, едва наметившаяся округлость.
- Не будем из пустого в порожнее переливать, хорошо, Чарльз? – бесцветно сказала Элоиза, устало проводя рукой по лбу. Теперь она может позволить себе выглядеть усталой.
На самом деле, Чарльз просто хочет спросить: как же она будет жить в пластмассовом мире, который так ненавидела?..
Но он молчит.
Fin
з.ы. это называется - не в добрый час мне, ко всему прочему, попался на глаза клип Касты "Сестра". Извините.
Собираю под песни Виагры оО
