*истерично хихикает сама с собой*

---

---

я зашла на лостфик сообщество и первое, что я там увидела, было... не скажу, что.
лучше бы я шла спать. Боже.
*ушла*

---

слушайте. нет. набрела через этот мем на жж девочки, которая пишет, например, фики Хоакин Феникс/Кейт Уинслет.

боюсь теперь засыпать, но надо.

---

пошла-ка я спать.

---

Todo sobre mi madre

в камментах к мему фикрайтеры нежно называют Элоизу своей new lost whore.

бедная девочка... тетенька... бабушка...

---

"Просите, и дано будет вам", Джейкоб/Клер, PG, перевод драббла автора quiet_rebel, написанного на мем редких шиппов.


Двадцать один день прошел с тех пор, как Клер в последний раз видела своего ребенка – с тех пор, как ушла в джунгли за своим отцом.


- Если ты не уйдешь, она не вернется, - сказал он ей.

- Кто? – спросила она.

Он не ответил.

Двадцать один день она смотрит на то, как волны накатывают и отступают, ждет, когда же океан вернет ей Чарли, и думает, увидит ли она Аарона когда-нибудь вновь?

На двадцать второй день, к ней на пляже подошел незнакомец. Он был в белом.

- Здравствуй, Клер.

В его голосе было что-то утешающее, и она не удивилась тому, что ему известно его имя.

- Он в безопасности? – спросила она. – Мой ребенок в безопасности?

- Да.

Она тихо выдохнула. Он вырастет среди игровых площадок и школьных учебников, а не среди синих палаток на горячем песке.

- Мой отец, - сказала она, - объяснил, что меня выбрали.

Мужчина в белом кивнул:

- Твой отец прав.

- Для чего же меня выбрали?

Мужчина смотрел на темный океан.

- Клер, если бы ты могла прямо сейчас просить о чем-то, что бы это было?

- Возможность увидеть сына, - незамедлительно отозвалась она.

- Я могу это осуществить. – Он перевел взгляд на её лицо. – Все, что от тебя требуется – лишь попросить.

Сердце подпрыгнуло, когда она представила, как снова держит Аарона на руках. Она кивнула:

- Я хочу увидеть его.

Мужчина улыбнулся:

- Ты снишься ему в эту самую минуту.

Затем он слегка коснулся её руки.

Она закрыла глаза, и тело словно загудело от прилива энергии. Когда она вновь их открыла, то уже стояла в темной комнате. Взгляд прояснился, и она увидела белокурого мальчика, спящего в кроватке.

Аарон.

Человек в белом отправил её в будущее, дав возможность взглянуть на безопасную жизнь её сына? Не важно. Аарон уже не был младенцем, но все еще оставался её ребенком.

Она села рядом и взяла его ручку в свою. Его пальчики. Она не могла оторвать от них взгляда.

Затем распахнулась дверь спальни. На пороге стояла Кейт.

Клер посмотрела на неё.

- Не возвращай его. Не смей его…

**
Сначала она ощутила соленый запах океана.

- … его возвращать!

Мужчина в белом все еще сидел рядом, со спокойным, но участливым выражением на лице. В её груди словно узлом стянуло. Опустевшие пальцы потянулись к сердцу.

- Где я была? – спросила Клер.

- Я же тебе сказал, - ответил он. – Ты ему снилась.

Но этого было недостаточно.

- Я больше никогда его не увижу, да?

Сердитая волна разбилась о её босые ноги.

- Нет.

Его утешающий голос не изменился ни на полутон.

- Но у тебя есть я.

Он коснулся её руки, и Клер вздрогнула.

– Все, что от тебя требуется – лишь попросить.

---

Зато я вам щас покажу, что такое адов пиздец. Адов пиздец (не обязательно в плохом смысле) - это когда западники делают мемы. В данном случае я наползла на драббловый мем редких лостпейрингов:

daniel/claire
sawyer/eloise
boone/alex
Richard/Kate
Jack/Ellie
charles widmore/alex
eko/penny
Juliet/Mr. Eko
Richard/Sun
charlotte/charlie
Boone/Ana Lucia
jacob/ellie
charlie/alex
paulo/naomi
mikhail/ellie
Richard/Ilana
boone/juliet
shannon/richard
alex/jacob
shannon/desmond
Aaron/Emma
Jacob/Claire

а люди говорят, что это я больная.

переведу-ка я последний для начала.

---

сегодня я нихуя не сделала. отлично.

---

а, ну и еще когда Бенище в бреде сумасшедшего известном эпизоде четвертого сезона говорит: "Пойди и убей Шарлотту и Фарадея", у меня закрадываются подозрения, что он, эээ... не в курсе немного.

---

25.05.2009 в 01:44

Пишет  <soulmate>:

Будь, пожалуйста,
послабее.
Будь,
пожалуйста.
И тогда подарю тебе я
чудо
запросто.
И тогда я вымахну -
вырасту,
стану особенным.
Из горящего дома вынесу
тебя,
сонную.
Я решусь на все неизвестное,
на все безрассудное -
в море брошусь,
густое,
зловещее,
и спасу тебя!..
Это будет сердцем велено мне,
сердцем
велено...
Но ведь ты же
сильнее меня,
сильней
и уверенней!
Ты сама
готова спасти других
от уныния тяжкого,
ты сама не боишься
ни свиста пурги,
ни огня хрустящего.
Не заблудишься,
не утонешь,
зла не накопишь
Не заплачешь
и не застонешь,
если захочешь.
Станешь плавной
и станешь ветреной,
если захочешь...
Мне с тобою -
такой уверенной -
трудно
очень.
Хоть нарочно,
хоть на мгновенье -
я прошу,
робея,-
помоги мне
в себя поверить,
стань
слабее.

(с)Роберт Рождественский

---

Когда я вижу, в каком платье Всунь выходила замуж в финалке Лоста, мне невольно вспоминается первый сезон, когда супруг (совершенно, как оказалось, не зря) настаивал, чтобы она застегивала даже верхнюю пуговичку.

Дарлтоны, конечно, живут сегоняшним днем, ниибацо.

---

ну вот. лето, йопт. кака-то зеленая хуйня с крыльями летать начала во тьме.

как будто мне хуйни без крыльев мало.

---

Название: Золотой коричневый
Автор: Доджесс
Фэндом: Люди Х/Дарья
Персонажи: Дарья, Виктор Крид, Квин
Рейтинг: R за мат
Саммари: саммари на всякую хню писать в сто раз трудней, чем хню.

От автора: да-да, я знаю.

Вы не пожалеете.

---

а. из диалога с Аленой час назад:

Я: - Я не просто живу спойлерами, я еще и люблю смаковать уже известное! Вот почему я так часто перечитываю книги, пересматриваю фильмы...
Алена: - Да, я сама такая, до меня тоже не с первого раза доходит.

---

о_О

Я щас возвращалась с кухни, где взяла из холодильника банку пепси, и по дороге у меня натурально мелькнула мысль: "Зачем включать свет - банка пепси осветит мне дорогу"

о___о

---

я щас сделаю страшное - напишу ту ду лист оО Я никогда из не писала. В жизни. Но приходится признать - я старею, и мне нужна собранность.

Или наоборот, впадаю в маразматическое младенчество.

(первый пункт ту ду листа: "Написать ту ду лист")

---

тихий ужос

"Шестнадцать", Ричард/Алекс, Элли/Ричард, Элли/Чарльз, heavy R, для девочек, которые знаю, что это для них. Варнинг: похабщина и отсутсвие романтики. Похабщиной начинается и кончается. ООС Ричарда... хотя для кого как (по мне так инкэректер). Аффтарское виденье, короче.

Он хватает её за руку и подтаскивает к двери.

- А теперь пошла отсюда.

- Не смей мне указывать, не смей так разговаривать со мной! – о, кто бы сомневался, что она скажет именно это.

- Хочешь начать орать, чтобы все услышали?

Нет. Она не хочет.

Он спокоен. Он чертовски спокоен. Как гребаное солнце за окном. Как сама, мать её, Вечность. Алекс выдергивает локоть. Ричард думает: сколько он перевидал таких, истеричных, злоглазых, с острыми позвонками, с резкими голосами, движениями, поступками. В них нет ничего рокового, но им нельзя доверять, к ним нельзя поворачиваться спиной, они всегда бьют исподтишка, до крови, и трахаются лучше всех на свете.

- Ты даже не хочешь… - она всхлипывает, - даже не хочешь, чтобы я тебе объяснила?

- Не хочу. Объясняй отцу, если желаешь. Или Итану.

Тридцать минут назад она заявилась к нему средь бела дня и выложила как на духу: это она помогла Клер Литтлтон сбежать. Иногда действия Алекс не поддавались логике. Как, собственно, это признание.

Ричард даже не удивился. Он подозревал подобное. Такие догадки обычно легко даются после того, как проживешь на свете пару-тройку веков вечно молодым, вечно мудрым и прочим «вечно».

Он ничего ей не сказал, а просто схватил за плечи и толкнул на кровать. Кажется, Алекс испугалась, попыталась встать. Тогда он поцеловал её – нежнее, чем хотелось - и прошептал какую-то успокаивающую чушь (дурой надо было быть, чтобы поверить в неё), прежде чем перевернуть на живот.

Обычно, в такие моменты у него не возникало мыслей вроде «видел бы Бен», но – видел бы Бен, черт возьми.

Она пыталась обернуться и поймать его взгляд, но Ричард ей в лицо не смотрел. В планы Ричарда не входило доставлять ей удовольствие, поэтому, когда она начала вздрагивать крупной, неровной дрожью и кусать подушку, чтобы заглушить вскрики, он даже разозлился на неё. И оттолкнул бы, но уже наступил момент, когда остановиться невозможно, смерти подобно. Потом хотелось упасть рядом с ней, вытянуться, успокоить дыхание – как всегда. Вместо этого он рывком поддернул на ней трусики и джинсы, скомандовав: «Теперь – пошла вон».

- Ричард…

Тогда он стащил её с постели и поволок к двери за локоть.

И вот теперь она стоит, давится слезами. Именно давится – заплакать не дает какая-то наидешевейшая её гордость. «Алекс, - сказал бы Ричард ей проникновенно, - очнись, ты не уникальна. Таких как ты, безмозглых бунтарок, были и будут миллионы». Сказал бы, но она ведь не поймет.

Ей шестнадцать лет, проклятье. Он знал шестнадцатилетних девушек, которые были достаточно взрослыми, чтобы вышибать чужие мозги и умирать самим. Умирать за Остров. Девушек, которые ночевали под дождем, градом и открытым небом и никогда не жаловались. А еще они убивали предателей – сразу. Даже если те были их друзьями.

Ричард открыл дверь. Алекс вышла, но за порогом сразу остановилась и обернулась, собираясь что-то сказать.

- Знаешь, кто ты? – спросил он, не давая ей заговорить. – Неблагодарная тварь.

Она побелела.

- Да что ты знаешь. …

- Я знаю, что тебе пора понять: быть взрослой – это не только умение хорошо отсасывать.

И он захлопнул дверь.

Алекс вернулась домой, что еще оставалось. Отец где-то пропадал. От последней фразы Ричарда в душе саднило. Она вообще не могла представить… даже после всего, что между ними было… что он может сказать такое и так. Впрочем, что она могла знать о Ричарде наверняка? Когда-либо вообще?

Все детство Алекс он был для неё спокойным, рассудительным дядей Ричардом, который подталкивал её на качелях, и все время беседовал с её отцом о чем-то важном. А так же весьма убедительно изображал ученых и докторов за пределами Острова. Выглаженный и сдержанный Ричард Алперт. А полгода назад она впервые в жизни напилась спертого у Джейсона коньяка – просто так, чтобы понять, каково же это - быть пьяной. Потом выперлась проветриться чуть ли не за периметр, и наткнулась на Ричарда. Наверно, он начал делать ей внушения или попытался оттащить к ручью, чтобы умыть холодной водой – уже не важно, потому что, в итоге, она взяла его руку и сунула себе между ног. Наверняка ты не воспользуешься слабостью пьяной девушки, усмехнулась Алекс. Нет, не согласился Ричард, ты ни хрена не права. В тот вечер она так и осталась девственницей, но то, чем они занимались тогда в джунглях, почти у самого Барьера, явственно дало понять, что скоро все изменится. Всю последующую неделю Алекс ходила, одурманенная смесью самых противоречивых чувств и эмоций. Поражалась отчаянности собственного поступка, смаковала воспоминания о том, что зовется «новыми неизведанными ощущениями». И, в конце концов, пыталась осознать факт, что этот Ричард, новый для неё, был таким же настоящим как и тот, которого она всегда знала. Теперь настало время увидеть его изнанку.

С Карлом она тогда была в серьезной ссоре - из серии «прощай навсегда». Разумеется, это оказалось одним из поводов для второго витка её притянутого за уши безрассудства: Алекс отправилась к Ричарду с прямым предложением довершить начатое неделю назад в джунглях. Предложение он принял. Все случилось в старом лодочном сарае. Свет отвесно падал на них сквозь прореху в крыше, туда же вылетела какая-то птица, испуганная вскриком Алекс.

Ричард не испытывал ни малейших угрызений совести по поводу произошедшего. Он-то ничему не удивлялся, в отличие от Алекс, открывшей для себя его неожиданную сторону. Хохотушка с бантиками в косичках не могла не вырасти в капризную наглую девицу, рано созревшую, но так и не поумневшую: достаточно было взглянуть на то, как Бен сдувал с неё пылинки и баловал до посинения.

Алекс быстро, притягательно быстро вошла во вкус нового занятия – ни один день за эти шесть месяцев они с Ричардом не потратили впустую. Её аппетиты иногда даже поражали. А что казалось совершенно естественным, так это легкость, с которой она помирилась с Карлом и, как ни в чем не бывало, продолжала играть с ним в гонимых влюбленных. Бегая к Ричарду при первой же возможности.

Не удивительно.

***
Папа «в командировке». Алекс живет одна в пустом доме.

Ричард вошел, как к себе домой. Алекс смотрела на него с подозрением и даже некоторой опаской, сложив руки на груди.

- Престань прожигать меня взглядом. – Он рассмеялся и шагнул к ней, обнимая. – Сделай хотя бы вид, что ты мне рада, простила меня, и все такое.

- Ты скажешь мне, где Карл? – пробормотала она.

- И не подумаю.

- И не надо. Я узнаю сама.

- Совершенно не сомневаюсь. – Ричард стянул резинку с её волос. – А за папочку ты не переживаешь?

- Нет.

- Они могут его убить.

Алекс ответила что-то совсем невнятное. Ричард склонился к её уху и произнес шепотом, обычно приберегаемым им для самых интимных моментов:

- Карл, значит, важнее папочки? У вас серьезная любовь – умереть друг за друга, и прочее?

- Почему? – Алекс отступила и ткнула его кулаком в грудь. – Почему ты должен быть таким?

- Каким?

Он стал расстегивать её рубашку – Алекс, не смотря на свою ярость, не сопротивлялась.

- Ты же даже не ревнуешь, или… - она помотала головой. – Не хочу даже говорить об этом.

Ричард пожал плечами:

- Тогда не будем говорить.

Десятью минутами позже, она уже лежала под ним на своей кровати, зацелованная и голая, вдавленная в постель и почти беспомощная. Тело Ричарда казалось ей почти неестественно горячим – горячие руки, горячий живот, горячие рот и язык, дразнящие почти до потери рассудка – и Алекс словно обожгло изнутри, когда он, наконец, вошел в неё. Дальше оставалось только позволить спалить себя дотла, повторяя имя обугленными от поцелуев губами, быстрее и быстрее. «Ричард». Два часа пролетели как вечность, быстрая и безумная. Алекс потом долго плакала у него на груди, сама не зная, почему – он, впрочем, и не спрашивал, рассеяно поглаживая её спину между лопаток.

Потом она впала в забытье. В поселке зажглись ночные фонари. Жизнь более-менее шла своим чередом.

Ричард посмотрел на Алекс, которая спала, по-детски приоткрыв рот. Шестнадцать лет. В Лос-Анджелесе живет женщина, теперь красиво состарившаяся, но когда-то тоже бывшая шестнадцатилетней. Шестнадцатилетней она впервые высадилась на Остров, в компании таких же сопляков… впрочем, их соплячество, по сравнению с Алексовым, было образцом мужественности. Они были новобранцами, чьей численности, со временем, предстояло сократиться – естественным образом. Таковы правила Острова: хочешь здесь жить, умей выживать.

Элли была девочкой из хорошей семьи большого города, шмакодявкой с тоненьким голоском, но Ричард, присмотревшись к ней в первую неделю, понял: эта выдержит. Все выдержит.

Куда до неё Алекс с её пистолетиком, подаренным папой, и детсадовскими убежищами в джунглях.

- Тебе здесь нравится? – спросил Ричард у Элли через полгода её пребывания на Острове.

Она нахмурилась, промокая влажным полотенцем разгоряченное лицо (только что вернулась с охоты в джунглях):

- В каком именно смысле?

- В самом прямом.

- В прямом… - Элли перебросила полотенце через плечо. – Нравится ли мне убивать американских солдат, или что?

- Нравится ли тебе Остров. Хотела ли бы ты провести здесь всю жизнь. В этом смысле.

- Это что, тестовый вопрос? – она воззрилась на Ричарда почти с подозрением.

- Допустим.

- Ладно. Мне нравится здесь. И если бы было иначе, я бы сейчас с тобой не разговаривала.

Ричард хотел попросить подробностей, но помедлил, и тут же стало поздно – Элли отвлеклась на что-то и была такова. Их странный диалог повис в воздухе.

Она чуть ли не единственная была ему интересна - её хотелось воспитывать, а не только отдавать ей приказы. Потому что из Элли мог бы выйти толк. В свои шестнадцать она была уже сформировавшейся личностью, а не мятущимся подростком. Исполнительна и умна, хотя и не без недостатков, к коим относилась, например, поспешное принятие многих решений и упрямство. Но Элли уважали. К ней прислушивались. Чарльз Уидмор находился на схожем положении и, хотя Ричарда безумно раздражала его самодовольство и наглость, приходилось признать - кое-чего парень стоил.

Правда, однажды Ричард не выдержал, и предложил Уидмору завязать делать вид, будто весь Остров – его вотчина.

Уидмор оскорбился:

- Ричард, ты, видимо, неправильно понимаешь мое отношение к Острову. Я ему предан. И ты в курсе, надеюсь, что я готов за него умереть. И не я один.

Это точно, не он один. Надо отдать мальчишке должное – ему всего семнадцатый год, а вокруг него уже собралась толпа братьев по оружию, готовых умереть по его приказу. Скажет: «Сигайте в пропасть, чтобы спасти Остров» - так и сделают.

Чарльз и Элли были похожи. Их силы были равны. Именно поэтому они оба оказались повязаны раз и навсегда. Борьба за лидерство, вот, с чего все начиналось. Борьба за статус. Во всем, вплоть до мелочей. Острая на язык Элли не упускала ни единой возможности пройтись по Чарльзу, стоило тому дать слабину. Он тоже в долгу не оставался. Ричард называл их бесконечные стычки детским садом и требовал держать себя в руках. Ему было хорошо известно, к чему обычно приводят подобные священные войны.

Он понял, что не ошибся, когда, спустя год пребывания на Острове, Элли и Чарльз начали спать вместе. Сначала они скрывали это – довольно неумело. По крайней мере, Ричарду все было ясно – достаточно было заметить, как они стали без конца отираться один возле другого. Кружения рядом, якобы случайные касания, и прочее, и прочее. А еще их ссоры (так и не прекратившиеся) стали реже, но страшнее. Каждая – почти насмерть. Не в физическом смысле, конечно, хотя прецеденты случались.

Однажды, когда аргументы в очередном споре закончились, Элли врезала Чарльзу по физиономии и разбила нижнюю губу. Ричард оказался свидетелем этого совершенно случайно, поскольку, немного повзрослев и поумнев, они перестали выносить свои разборки на публику. Заботились о своем имидже среди будущих подданных. Уже примеряли короны, умные детишки. («Хитрые звереныши, откуда что взялось? А Джейкоб был прав…»)

Чарльз, утеревшись, ушел на обход территории в компании еще нескольких человек. Мрачная Элли отправилась греть воду на костре возле своей палатки.

- И долго ты собираешься вот так вот развлекаться? – осведомился Ричард, подходя. Он не стал уточнять, что имеет в виду её и Чарльза, но Элли и так поняла.

- А что ты предлагаешь?

- Я?

Элли пожала плечами:

- Ну, раз ты решил, что имеешь право интересоваться этим – то вперед. Давай послушаем твое мнение.

- Это не мнение, это – опыт. – Ричард опустился на раскладной стул. Помедлил, наблюдая за тем, как Элли заваривает чай. – И он подсказывает мне, что подобные истории всегда заканчиваются либо грустно, либо попросту плохо. Очень.

- О! – саркастически отозвалась Элли.

- Ты спросила – я ответил.

- Я не спрашивала. Ты сам начал этот разговор.

Она села рядом, на край грубо выструганной скамьи. Получалось, будто Ричард смотрел на неё теперь немного снизу вверх. На предплечье заживающая ссадина. Волосы открывают маленькие аккуратные уши, в мочках еще видны отверстия для серег. Темно-синие глаза с выгоревшими добела ресницами. Элли потерла висок и еле слышно выдохнула: «Черт!», сопроводив ругательство скользящей ухмылкой.

- Что?

- Я думаю о всякой ерунде, вот что. – Она помотала головой. Молодец: если хочешь сменить тему, то делай это безо всякой связи. – Например, думаю о том, как давно я не носила чулок и юбок. Не говоря уже о прочих женских штучках.

- Почему же ты должна об этом не думать? Ты же девушка. Женщина.

- Только поэтому и должна? – она искренне удивилась. – Такие мысли только отвлекают от цели.

- И какая же у тебя цель?

Элли не ответила, потянув на себя малоформатную черную книжечку, торчащую из кармана брюк Ричарда. Сборник афоризмов на латыни. Она открыла наугад и пробежалась по строчкам.

- Дал бы почитать.

- Бери.

Элли прочла вслух афоризм вверху страницы, не самый, насколько Ричард помнил, удачный. Латынь, оттененная её британским акцентом, звучала как экзотический диалект. «Женские штучки». Он всего раз видел её в платье – почти год назад, еще на большой земле. Выглядела совсем ребенком. Пахла яблочными духами. Сейчас она пахла солнцем.

Отложив книжку, Элли соскользнула со скамьи на притоптанную траву рядом с Ричардом. Теперь она, а не он, смотрела на него снизу вверх. Скрестила ноги, глядя перед собой. Осторожно, он накрыл её теплую макушку ладонью. «Нарушение субординации, - пронеслось у него в голове, - одно из главных развлечений в нашем уютном маленьком сообществе». Он не испытывал бы угрызений совести, ни малейших, даже если Элли сейчас поднялась и повела бы его за собой в палатку, с известной целью. Но она не была из тех, кто мстит своим парням подобным образом.

Элли запрокинула голову назад, так, что её лицо Ричард видел теперь вверх ногами. Его рука соскользнула. Элли улыбнулась. При виде этой улыбки он на мгновение подумал, что ошибся насчет неё.

Повернувшись, Элли облокотилась на его ногу.

- Это ты зря, - заметил Ричард.

- Почему? Я же ничего такого пока не делаю.

- Звучит многообещающе, Элоиза.

- Я просто давно хотела сказать, Ричард… - Она на мгновение прижалась щекой к его брючине – черт, если все будет продолжать в том же духе… - Ты такой забавный иногда становишься, когда сдерживаешься. В смысле, когда напускаешь на себя умеренный пацифизм и цивильность, будто бы ты не очень давно живущий на свете мужик, который приплыл сюда на чуть ли не на пиратском корабле.

Ричард расхохотался – не мог удержаться. Смех получился нервным. Элли поднялась на ноги, но по-прежнему стояла слишком близко.

- Лучше иди. – Он все еще не мог отсмеяться. – Двигай отсюда, девочка, пока не поздно.

Она уперла руки в бедра и вздернула брови. В её поведении еще чувствовалась озорство и насмешливость, но теперь отчетливей становилось понятно, что это, скорее, напускное.

- Слушай, ты сидишь возле моей палатки, между прочим. Это тебе отсюда двигать.

Ричард встал, глядя Элли прямо в глаза. Положил руки ей на плечи. Кожа у неё была теплая. Словно вибрировала.

- Смотрю, тебе не терпится узнать, какой я без… как ты это сказала?... пацифизма и цивильности.

- Терпится, - резко ответила она. И облизнула губы, вот маленькая дрянь. Ричард усмехнулся и покачал головой. Нет, такую брать либо измором, либо силой. Но ни того, ни другого она не простит.

- Но как только мне станет не терпеться, - добавила Элли, отступая на шаг и не отводя взгляда, - я обязательно дам тебе знать, Ричард.

… Алекс повернулась на другой бок, не просыпаясь. Маленькая Алекс, любящая взрослые удовольствия. Ричард едва ли заметил, что она пошевелилась. Мысленно он все еще был в пятидесятых. Смотрел в спину удаляющейся Элли. В следующий раз в тот день он увидел её, когда почти стемнело. Отошел к бочке, набрать воды во флягу, и у стенки деревянного навеса узрел Элли и Чарльза. Судя по тому, с каким остервенением, не щадя разбитой губы Чарльза, они целовались, примирение состоялось недавно и обещало быть бурным. «Надо спросить у Джейкоба, за что мне этот долбанный невольный вуайеризм каждый раз», - подумал Ричард, отступая в темноту.

Позже, за ужином у костра, они вообще уже практически не таились, голубки. Элли все эдак прижималась к Уидморову плечу, чертовски трогательно. Ричард смотрел на них через огонь и ощущал себя Мафусаилом, на которого давит бремя вековой мудрости. Он ведь знал, чем все это закончится. Он не соврал Элли, когда сказал, что знает. Но и деться им друг от друга уже никуда не получится. Не тот случай.

Самое хреновое, что Ричард, в итоге, не ошибся. Все у Элли и Чарльза оказалось очень, очень плохо. В конечном счете. Или их конечный счет еще не наступил?..

… Ни девчонка, спящая сейчас рядом с Ричардом, ни её заторможенный дружок на такое в жизни не пойдут. Облить друг друга кровищей, поджечь и гореть вместе и всю жизнь, любя и ненавидя друг друга до скрежета зубовного – нет, у них кишка тонка. Все эти бунты против Бена, все эти Алексовы «Ричард, я сплю с тобой, но скоро этому конец, потому что я люблю Карла…».

Он встал и начал одеваться. Действительно, пора завязывать – хотя бы потому что становится не до этого. На Остров прибыли Гости из Будущего. Или из прошлого. Кому как нравится.

Ричарду, на самом деле, уже давно не нравилось никак. Но делать было нечего.

Из дома Бена и Алекс он вышел, почти не таясь.

Fin

---

интеллигентный пост.

бля, за завтрашнего дня берусь за универ, а то бля.

---

Господи, ну и тошнота - мотаю-мотаю, а оно все не кончается.

*залезла в ворд, уговаривая себя работать*