щас это сцуко заснуло, но ничо, я нашла начало энцы.
там без энцы, но начало.
ща запощу.

не,с энцой. слегка.

---

11.05.2009 в 00:16

Пишет  Кысь дикая:

Слоня, СЛОНЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!!!!!!!
Сама так оговорилась.
И нехуй мне фак показывать, я тебя еще фотографирую, детка.
Да, я шантажистка, и я все-таки напилась, аллилуя.

Нинада меня кусать, щас будем писать порно, порно-порно, весло, задорно.
Часов в пять утра будет отчет на наш алкотрип.
Аминь.
"Виктор называл это " сделать подарок Логану"...
Все
*сдуваю дымок с винчестера*

сцуко меня шантажирует!!!!!!!!!!!!111111111111111111111адиннадцатьпышь
мы накушались игристым, занюхали это третьими иксменами, узрели там рогановское безумие, и, да, щас будем ПИСАТЬ ЭНЦУ.

угадайте какую это наш первый фанфик не судите строга.


кто не спрятался, мы не виноваты.
ыыыы.
ы.

---

benry knows best(c)

ну, напоследок:

- My mom is mean.
- My mom is dead.
- My dad is mean.
- My dad is Widmore.
- You win.

---

Типа начало. Ипать, семь вордовских страниц, герой тот, кто это прочтет. С другой стороны, мне просто надо было вытряхнуть это из башки.

"Черный цвет солнца", Чарльз/Элли, PG-13, посвящается бедному Лёнику, которая всего лишь хотела фик про то, как, цитирую: "молодые дикари познают друг друга". Варнинг: бесстыжий плагиат отчетливое влияние Й. Макьюена. И вообще, это, скорее, ориджинал.


У нее было правило:
Не доверять тем, кто собой заслоняет свет.
Я снял с нее платье,
А под платьем - бронежилет.
(Сплин – “Черный цвет солнца»)



- Ты действительно собираешься в армию?

Он не услышал, как она подошла - был слишком погружен в собственные мысли. Элли опустилась рядом, прямо на траву, не жалея платья в бело-голубую полоску.

- А что? – ответил Чарльз вопросом на вопрос, глядя, как она расправляет юбку на коленях. Её голые руки уже вызолотил загар.

- Да так, - Элли передернула плечами. – Твои родители, наверно, в шоке.

- Они не в шоке, они у бассейна. – Собственная шутка показалась ему настолько плоской, что он даже неловкости не испытал. Хотя чувство неловкости, неуверенности и прочих «не» возникало у Чарльза довольно часто… но только рядом с ней. Он лежал, вытянувшись на отросшем газоне, и глядел, как Элли потирает кончиками пальцев комариный укус на своем предплечье и равнодушно скользит взглядом по пятнистой глади искусственного пруда. Когда они были маленькими, то часами возились на этом берегу, отправляя игрушечные кораблики в дальнее плаванье.

- Зачем тебе это? – спросила она, наконец. – Это какая-то… форма протеста? Тебе наскучила привычная жизнь, её предсказуемость? И вместо того, чтобы поступить в университет, а потом унаследовать отцовское…

- Я унаследую все, что мне нужно, - перебил Чарльз.

- Ну да, конечно.

В нем стала подниматься волна раздражения: все-то она знает! Дело, однако, было даже не в этом. Просто Чарльз понимал – озвучь сказанное ею кто-нибудь другой, его бы это не задело. Совершенно. Дело было в Элли. Любое её мнение Чарльз принимал к сердцу слишком близко, слишком остро, и дико злился на себя за это.

- Что же это за такие войска, что тебя так сильно туда вдруг потянуло?

- Особенные, - с вызовом ответил он. Тут же почувствовав, что это прозвучало хвастовством десятилетнего мальчишки, заливающего друзьям об элитном спецотряде детей-шпионов, куда его приняли вне очереди. Шею и лицо обдало жаром. Вот поэтому-то, поэтому, черт возьми, он год молчал, не раскрывая Элли подробностей! («Как будто бы она терзала тебя вопросами», - ехидно заметил внутренний голос). Элли же, словно ничего и не заметив, поднялась и подошла к воде, пробуя её босой ногой.

- В общем-то, - сказал Чарльз с вызовом, приподнявшись на локтях, - ты сама вообще не собираешься в колледж в этом году.

- Успею поступить в следующем, - равнодушно отозвалась она. – Я хочу как следует подготовиться, быть уверенной в своих силах. А сейчас у меня каникулы. Я могу думать только о том, как уеду к Кэти .

- Слушай, что у вас с ней может быть общего, кроме любви к стрельбе по тарелочкам?

- Забыл добавить: «общего с этой мещанкой». Слушай, Чарльз, было бы так здорово, если бы ты прекратил делить людей на классы и одному тебе понятные категории.

- Тебя я не делю, - вырвалось у него.

- Неужели? И на том спасибо. Кстати, забыла спросить: кто же это собирается взять тебя в армию в твоем возрасте?

Черт. Она все-таки задавала вопросы.

- Это… сперва надо пройти обучение в тренировочном лагере. Туда берут с пятнадцати.

- Поразительно. – Элли покачала головой, словно говоря: «Бывают же сказки!». Ей будто бы нравилось выводить Чарльза из себя. Доставляло удовольствие. Они знали друг друга с пятилетнего возраста, и за это время у них случались ссоры разного калибра. Но то, что происходило между ними в последние несколько месяцев, было… непривычным. Непонятным. Напрягающим. Они возводили между собой стену, сами того не желая, но и не признавая обоюдной вины.

Проблема, возможно, в том, что они оба, наконец-то, выросли, и выросли слишком похожими. По крайней мере в том, что касалось гордости. И уверенности в собственной правоте.

Пошла она. Он не обязан ничего ей доказывать. Чарльз исподлобья смотрел на стоящую над ним Элли. В своем легкомысленном платьице, одном из тех, что десятками дарила ей мачеха, и со своими вьющимися, высоко подобранными светлыми кудряшками, она казалась обманчиво-кокетливой. Казалась похожей на своих сверстниц, одноклассниц, подруг. Но ни у кого из них не было такого прямого, не по годам серьезного взгляда. Только у Элли. Она умела смотреть в душу. Она умела смотреть так, что ты начинал считать себя единственным, кто способен выдержать этот взгляд, и гордился этой способностью.

Как сейчас.

- Пойду к бассейну, - сказала, наконец, Элли, и отправилась, не дожидаясь его ответа, туда, где слышался плеск воды, голоса, смех, и лепетание её трехлетнего сводного брата. Летом Хоукинги гостили у Уидморов почти каждые выходные. Чарльз, которому было предоставлено достаточно личной свободы, не был обязан присутствовать при этих визитах. Но, вместо того, чтобы проводить время с друзьями в городе, он торчал дома все эти чертовы уикэнды. Потому что Элли продолжала исправно сопровождать отца, мачеху и малыша, и это была единственная возможность для Чарльза регулярно видеть её. В остальное время они вращались в разных кругах. Элли считала друзей Чарльза зазнавшимися снобами, он считал её друзей выскочками и плебеями.

Поднявшись, он подошел к пруду и опустился на одно колено, словно пылкий возлюбленный, смиренно просящий руки прекрасной дамы. Водная гладь подрагивала едва заметно. Он вспомнил, как Элли пробовала температуру своей аккуратной белой ножкой, и, чтобы сохранить равновесие, приподнимала руки. Это делало её похожей на балерину. На статуэтку балерины.

Он осторожно опустил ладонь на поверхность воды. Стайка мелких рыбешек кинулась врассыпную, взбаламутив ил.

***

Назавтра Элли уехала к своей подруге Кэти, живущей на побережье. Она провела у неё семь беззаботных дней, а на восьмой, спускаясь утром к завтраку, едва не упала с последних ступенек, когда перед ней, откуда ни возьмись, возникла мать Кэти, бледная, как мел. Она пробормотала что-то вроде: «Прости, я случайно прочла…» и протянула Элли телеграмму, в которой была лишь одна строчка.

Уже к вечеру того же дня она была дома, вернее, там, где раньше был её дом, а теперь дымилось зловонное пепелище. Ночной пожар за считанные часы сожрал и отца, и Марион, и малыша Джейка. Сожрал, как безжалостное мифологическое чудовище.

Родители Кэти, которые привезли Элли обратно, настаивали, чтобы она не смотрела на все это, но она проигнорировала просьбы. Чарльз знал, что так и будет. Поэтому он без лишних разговоров приехал на пожарище, и совсем не удивился, увидев там её, застывшую, не реагирующую на соболезнования и уговоры уйти, смотрящую невидящими глазами на хмурых рабочих, разбирающих завалы. Чарльз подошел, обнял её за плечи – какая она была онемевшая, холодная, как каменное изваяние! Он начал тихо, настойчиво повторять, что Элли должна пойти с ним, что ей не на что смотреть, что она ничего не изменит, что она нужна им, ему, живая и здоровая, что этого бы хотел и папа, и Марион, и Джейк.

И, о, чудо, она послушалась.

***
Последующие три месяца она жила в лондонской квартире, откуда её семья съехала три года назад, после рождения Джейка. Марион считала, что малышу будет полезнее в экологически чистом пригороде. С тех пор квартира сменила нескольких съемных жильцов, и вот теперь туда вернулась законная и теперь единственная хозяйка. Элли удалось убедить радеющую общественность в том, что в шестнадцать лет она может сама позаботиться о себе, способна жить эмансипированно, и не нуждается в опекуне, или дальних родственниках, живущих аж в Австрии. Первый месяц друзья и знакомые совершали нескончаемое паломничество к сиротке, дабы убедиться, что она не сводит себя с ума депрессиями и вообще справляется с самостоятельной жизнью, так нежданно нагрянувшей. Потом поток визитеров иссяк, поскольку Элли, вежливо благодаря всех волнующихся за их заботу и исправно поя их чаем, явно не горела желанием открыться хоть кому-либо. Она игнорировала предложения поплакать, чтобы стало легче, и пока еще ни с кем, ни с кем не говорила о случившемся три месяца назад. О том, что она чувствует. Что творится внутри неё.

За все это время сам Чарльз ни разу не побывал у Элли. Он несколько раз звонил, и между ними происходил пятнадцатиминутный разговор ни о чем – Элли поддерживала только общие темы, ловко увиливая от вопросов вроде: «Как ты?» и предложений пойти и проветриться. Ссылалась на то, что уже начала готовиться к вступительным экзаменам, до которых был еще год. Её вежливый голос все время звучал чуть натянуто, сквозя каким-то истинно британским политесом.

Чарльза убивала мысль о том, что точно таким же голосом Элоиза говорит и со всеми остальными. Не делает для него исключения.

Три месяца он не появлялся у Элли, потому что боялся, что увидев её, поймет: она действительно в нем не нуждается. И он потеряет её. Эти мысли были разновидностью эгоизма. Чарльзу необходимо, жизненно необходимо было знать, что у него все еще есть шанс однажды завоевать её. Стать для неё всем. Что, если, увидев Элли по происшествии этого периода, он поймет, что она переосмыслила старую жизнь и нацелилась на новую, в которой нет места ему?

Да. Да, он признавал, что Элли – его слабость. «Я этого момента вы уже солдат, Уидмор, пусть формы на вас пока нет», - сказал тот парень, Алперт, в день, когда Чарльзу сообщили, что он подходит для того, чтобы отправиться в Особое Место.

Солдатам же непростительны слабости… но он ничего не мог поделать с собой. Не в этом случае.

Элли не приглашала его, и он пришел без приглашения. И без предупреждения. Впрочем, она не удивилась, не рассердилась – её единственной реакцией было: «Проходи», сказанное с коротенькой улыбкой. Эта улыбка была для Чарльза как удар под дых: такая же приветливо-равнодушная, как и голос Элли. Такая же общая для всех.

В квартире царил идеальный порядок, но не ощущалось ни грамма уюта, или жизни. Как в брошенных декорациях с потускневшей, выцветшей аурой. Взгляд цеплялся за редкие детали, выбивающиеся из этого уныния: полная бутылка молока на столе в кухне, мимо которой они проходили, темно-зеленый газовый шарф, висящий на спинке стула. Пара жемчужных серег на телефонном столике, возле аппарата. Чарльз отказался от чая и опустился в кресло. Элли села напротив. На ней было темно-серое платье, распущенные волосы забраны за уши. Она казалась старше, была бледновата, но, в целом, выглядела вполне здоровой.

- Я начну с главного, - сказал Чарльз. Её брови слегка приподнялись, но она промолчала. – Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Элли выпрямила спину и коротко вздохнула.

- Куда? – спросила она, бессознательно потирая запястье.

- Ты знаешь. Туда, куда я собирался давно. В этот… пока давай будем называть это тренировочным лагерем. Ты понимаешь, что я не поехал бы туда, будь это какой-нибудь скаутской ерундой где-нибудь в заднице Королевства. Это вообще не в Британии.

- Где же тогда?

Он попытался сдержать внутреннее ликование, рванувшееся в душе против его воли. Но, черт побери, он заинтересовал её! Впервые за черт знает сколько лет Элли действительно интересовало то, чем он занимается или собирается заниматься! Он ведь поняла – она спросила не из вежливости и без иронии. Только не в этот раз…

- Это место – особенное. Но я не могу сказать прямо сейчас…

- Понятно. – Элли откинулась на спинку кресла.

- Нет, Элли, подожди! – Чарльз в возбуждении подался вперед. – Я знаю, что это звучит… что это бредово звучит, но, слушай, ведь ты знаешь меня, я никогда не увлекался розыгрышами. Особенно, сейчас, какие тут розыгрыши… И я никогда не тратил свое время на то, что ничего не стоит.

Элли усмехнулась:

- Это уж точно.

- Элли, я поручился за тебя, перед… рекрутом. Знаю, надо было сначала спросить тебя, но иначе я не имел бы права рассказывать даже то, что рассказываю сейчас. Я сказал, что ты умна, что ты находишься в хорошей физической форме, умеешь обращаться с оружием, и…

- Что? – тихо спросила она.

- Что ты… на многое готова.

- Другими словами, что мне нечего терять?

Надо называть вещи своими именами, называть сразу.

Чарльз кивнул:

- Да.

Она молчала секунд десять, глядя ему прямо в глаза. Он терпеливо ждал.

- Как зовут твоего рекрута? – наконец, спросила Элли.

tbc

---

Элличарльз на середине. Пишется, надо сказать, что твой ориджинал. Подавила желание назвать его "Счастливы вместе" - это все реклама по ТНТ виновата, где Гена Букин вваливается домой, а жена поворачивается и говорит: "Ну здравствуй, ошибка эволюции".

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

по тнт сцены из семейной жизни. джекасс и его потенциальный неудавшийся зять. трогательно, а сейчас их вообще завалит.

это я все к чему. инет работает с пятое на десятое. с праздником, блин(((

*ушла слушать присоветованный Гагой музон*

---

ДЖАААААААЙ ХООООООО

---

Джекасс: -Мы найдем трансивер и передадим сигнал....

Мой брат: - ... на кухню Бену.

*ушла за шоколадкой*

---

сестрица Аленушка и братец Иванушка

ткнула ТНТ - Джекасс выковыривает Клер из песка.

блин, вот будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса(с)

---

ну все. теперь возьмемся за грехи отцов.

"Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов".(Исход,20:5)

---

Спасибо за наше будущее.

---

Посвящается Алисе, дада.

"День прошел без происшествий", дарлотта, R, псевдоАУ, Шарлотте от 8 до 14. Автор окончательно попутал, простите.


«…я взбиваю подушку мычащим "ты"
за морями, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты,
как безумное зеркало повторяя».
(И. Бродский)



Допустим, тот день прошел без происшествий.

И все предыдущие дни.

(наверно)

Среди змеящихся формул в тетради Дэна есть схема, где лучи соединяют друг с другом полусферы.

Над одним из лучей надпись: «Воображаемое время».

Это – он и есть?

Он не знает.

(к лучшему?)

***

Он не выходит за периметр, не нарушает границ. Он знает, что там он может встретить свою мать. Но… Лучше делать вид, что это тебе неизвестно. Что ты до сих пор веришь в семейный миф о том, что мама всю жизнь прожила, курсируя между Лондоном и Лос-Анджелесом.

То, что он узнал о своем отце, тоже лучше забыть/стереть/игнорировать.

(намастэ)

***
И вот, наконец, искры солнца обжигают сетчатку глаза. И сердце. Они рассыпаются, отразившись от позолоченных дрожащих крыльев бабочки.

От детской заколки в рыжих волосах.

Шарлотта стоит прямо перед ним в столовой. Держит маму за руку. Ростом едва достает ей до пояса.

(не смотреть туда)

Обернувшись, она улыбается Дэну.

(все мы одна большая семья, намастэ)

Крылья бабочки подрагивают. И ему кажется, что в душе что-то обрывается… падает…

(не смотри)

***

Все начинается с того, что она просит его достать фрисби, застрявшее в ветвях дерева. «Папы нет сейчас, а мама не разрешает мне лазить по деревьям. А то бы я сама». Она как будто извиняется. Хотя ей всего восемь лет. Малышка. Зачем извиняться?

- Никаких проблем, милая.

Это действительно несложно: опереться ногой о выступающий сук, дотянуться до пластмассового желтого круга, выдернуть его из древесных лап. Он мог бы кинуть фрисби отсюда. Вместо этого Дэн спрыгнул на землю, подошел – близко – и отдал его в руки Шарлотте.

***

А как она сидит, скрестив ноги, на скамье у школы, после уроков, окруженная одноклассницами.

А как раскачивается на качелях, забираясь с ногами, и иногда «без рук» (высшая форма храбрости среди детей школьного возраста).

А как высоко подпрыгивает, звонко ударяя ладонями по мячу, играя в волейбол.

Как, улыбаясь, машет ему рукой.

- Привет, Дэн!

- Привет, Шарлотта.

- Здравствуйте, Дэниел, - улыбается её мать.

***

- Дэн, а физика – это сложно?

- Да. Но это интересно, Шарлотта. Стоит только полюбить эту сложность.

- М-хм…

Она взяла карандаш, которым он делал пометки в своем блокноте и принялась покусывать кончик. Потом неожиданно спросила:

- Как ты думаешь, а у меня получится её полюбить?

Дэн оцепенел на мгновение, потом неуверенно рассмеялся:

- Пока… рано говорить об этом, Шарлотта. Тебе всего двенадцать. У тебя физика начнется только через год.

- А ты говорил, что изучал её прям с самого детства, - она нахмурила брови.

- Да, но у меня, видишь ли… были способности… и я…

- Шарлотта! Не приставай ты к человеку! Уже поздно, спать пора!

Она исчезает в темноте, зовущей её голосом матери.

Карандаш, брошенный на стол, медленно катится в сторону Дэна.

На крашеной древесине отпечатались тонкие лунки – следы маленьких зубов.

***

Он не спит которую ночь.

Его бросает то в жар.

То в холод.

Выныривая из кошмара, он резко садится, он глотает крик, он ощупывает свои руки, .

(существую ли я?)

(реально ли это?)

Он глотает сырую воду из-под крана. Она отдает на вкус металлом, как кровь, и пожара ей не потушить.

(пожар

рыжий огонь)

Ему начинает казаться, что он не продолжает старую жизнь, а начинает новую.

И это – не - очень – хорошо.

***

И пожар не утихает все эти годы, последующие годы.

Ей не очень нравится физика. Вернее – не очень дается.

Он благодарит за это все материальные и нематериальные силы. Потому что с просьбами помочь объяснить урок она приходит к нему.

На календаре после 19 идет 8, а потом – 4.

Восьмерка как знак бесконечности, четверка как острый девичий локоть. Локоть Шарлотты почти уткнулся ему в бок. Она сопит над тетрадью, теребит в пальцах ручку.

- Шарлотта, - вдруг спрашивает Дэн, - почему ты больше не носишь заколок с бабочками?

Её взгляд, оторвавшийся от задачки, меняется с удивленного на лукавый за считанные мгновения.

- Я все потеряла. Или сломала. А тебе нравились?

- Очень. Но ты и так…

- Что?

- Ты и так красавица.

***

Он хорошо помнит её взрослую.

Так хорошо, что иногда держится изо всех сил, чтобы не рассказать ей, нынешней, обо всем.

Она поняла бы, Дэн верит.

Но молчит.

Потому что он не может налюбоваться ею нынешней.

Её рыжим хвостиком и выступающими позвонками, похожими на крупные бусины.

Её худыми трогательными ключицами.

И розоватыми улыбающимися губами.

И глазами – однажды он сказал ей, что у неё глаза синие как море, которое погладили против волн. Откуда только взялась эта романтика?

Шарлотта же тогда засмеялась и покраснела от удовольствия.

Девчонка.

***
«Я люблю одну – и двух разных

я не сплю, я застрял здесь

я есть?

существую?

…»

tbc



продолжение, оно же окончание. варнинг: сюжетный поворот класса: "рояль в кустах".

***

И наступает очередной день. Очередной листок в календаре за этот неправильно-правильный год.

У Дэна выходной, и он просыпается поздно, ближе к полудню. Голову словно сдавило обручем. Холодный душ не помогает. Свежий воздух не так уж и свеж. Он раскален, он плотен, его, кажется, можно зачерпнуть горстью. Дышать им невыносимо, глотать его невозможно.

Надо идти к Шарлотте, вспоминает он, глядя на часы. Физика. Шарлотта и физика. Физика и Шарлотта.

Полуденный свет, раскаленный добела, слепит его всю дорогу до дома Шарлотты. На стук в двери никто не отвечает. Никого нет.


Мигрень и духота готовы доконать Дэна.

Сунув руки в карманы комбинезона, он направляется в сторону джунглей, думая только о спасительной тени.

И когда желтые домики, смех, голоса, остаются далеко за спиной, кое-то происходит.

Он чувствует знакомые искры на своем лице. Знакомые маленькие ожоги. Золотистые.

Отблески крыльев маленькой бабочки.

«Прекрасно», - хочет произнести он.

«Божественно», - хочет произнести он.

А вместо этого спрашивает:

- Что ты тут делаешь, Шарлотта?

- Гуляю, - отвечает она, пожимая плечами, и добавляет с беззлобной иронией: – Доброе утро.

- Ты что, одна?

- Ну не бойся, я не потеряюсь. Я забыла про занятия, да? Да?..

А Дэн не отвечает.

Он смотрит, смотрит, смотрит.

И не может оторвать взгляда от золотистых крылышек, дрожащих над её лбом.

- Я нашла её совершенно случайно, - говорит Шарлотта, проследив за его взглядом. – У меня в детстве была шкатулка для всяких бирюлек… Оказывается, мама её не выбрасывала.

В детстве.

- Она, правда, чуть-чуть сломана…

Шарлотта поднимает руку, стягивает заколку с волос, и вдруг ойкает. Роняет её в траву и прижимает палец к губам.

- Что?

Дэниел не слишком отдает себе отсчета в собственных действиях.

Ноказывается рядом с ней в одно мгновение, будто бы она получила не пустяковую царапину, а пулю в руку. Тонкая красная струйка огибает её указательный палец. Несколько размазанных кляксочек того же цвета осталось у неё на губах.

- Острая, зараза, - шипит Шарлотта.

- Острая, - соглашается Дэниел, берет её за запястье, и подносит её руку к своим губам. Чтобы утихомирить боль так, как это всегда делают с детьми – поцеловать, где болит. В голове у него – статические помехи, пустота.

Откуда все эти совпадения? Что она делала здесь, будто бы ожидая его, будто бы зная, что он придет?

(воображаемое время)

На самом деле, он не задает себе эти вопросы.

Он просто хочет, чтобы ей больше не было больно.

Никогда.

А она зовет его по имени.

Спокойно, мягко.

Не отдергивая руки.

Не отпрянув испуганно.

«Дэн».

Он поднимает голову и тихо говорит:

- Прости.

Но она не прощает.

Она чуть поднимается на цыпочки, чтобы поцеловать.

А её другая рука, свободная, нецелованная, смыкается вокруг его шеи в кольцо.

Дэн вспоминает свое прошлое-будущее. В котором он, бывало, пытался набрать в грудь весь воздух мира, чтобы решиться сказать ей «Доброе утро».

А сейчас… что он делает сейчас?

Он даже задает этот вопрос вслух, свистящим шепотом, отстранившись на сотую долю миллиметра.

Нет, поправляет его Шарлотта, не ты – мы.

И снова.

И продолжает.

И продолжают.

Нет, это же равносильно броску на ультразвуковой барьер. Прыжку со скалы. Скачку в электромагнитное поле.

Дэн хочет уйти, пока он не наделал непоправимых ошибок. В конце концов, кто из них двоих взрослый и… благоразумный…

Этого он вслух не произносит, но Шарлотта, видимо, умеет читать мысли, потому что бормочет: «Не вздумай уходить».

Вот так.

Как она похожа на себя саму.

И если закрыть глаза и запустить руки в её волосы, то на ощупь они будут точно такими же, как двадцать лет спустя.

И её кожа.

И её острые плечи.

Если закрыть глаза…

- Дэн, посмотри на меня. Ну, посмотри же.

И он смотрит, что же еще он может поделать.

Она прекрасна.

Он слишком долго ждал.

…И все в этом мире за Дэниела и против Дэниела.

Вокруг них тишина, и никого, и трава такая предательски-мягкая.

И Шарлотта смотрит вверх, на его лицо, которое закрывает ей небо, и говорит: я всегда знала, что это будешь ты.

И – «Я не боюсь».

И – «Я тебя люб…».

«Мы стерли наше прошлое, наше будущее, - думает Дэниел. – Мы уничтожили его».

Шарлоттино сердце трепещет прямо под его ладонью.

«Мы стерли…»

А вдруг она исчезнет?

Вдруг сейчас, в эту самую секунду Шарлотта… эта Шарлотта, такая полнокровная, теплая, живая – исчезнет, как тогда?

И он загадывает: если он поцелует родинку над её ребрами, то все будет в порядке, она останется с ним.

Так и происходит.

И поэтому можно целовать дальше.

… и еще…

Шарлотта тихо смеется, говорит: «Щекотно», но прижимается теснее.

И повторяет его имя.

Снова и снова.

Пока оно не превращается во всхлипы.

Потом она, дрожащая, остывает у него на плече.

Дэниел неловко поглаживает её заголившуюся спину. Находит ртом её ушко и шепчет:

- Тебя могут искать.

Каждое слово дается ему с невероятным трудом, потому что больше всего на свете он мечтает, чтобы они оставались тут вечно и только вдвоем.

Шарлотта поднимает голову. Ресницы у неё влажные, а улыбка искусительная, взрослая и прекрасная.

- Не прогоняй меня, - нежно говорит Шарлотта, - потому что еще не все.

(воображаемое время

намастэ

формулы)

Он говорит: «Нет».

(Имея в виду, конечно же, «да»).

Он пытается встать, а она не пускает. Сильная девочка. Его девочка. Умеет настоять на своем.

Всегда умела.

Зажимает ему рот сперва рукой (хотя последнее его «нет» - уже по инерции), затем своим собственным ртом. Крылья бабочки, брошенной в траву, трепещут.

Дыхание Шарлотты сбивается.

Она снова повторяет, что не боится. Дэн, впрочем, не боится тоже. После этого здесь и сейчас он спокойно готов умереть.

Она не плачет.

Храбрая девочка.

А потом, когда наступает долгожданная, почти невыносимая сладость, он повторяет, снова и снова, до боли – повторяет, как любит её, Шарлотту, а она тихо выдыхает: «Знаю…», и этого достаточно, чтобы им обоим не сойти с ума.

***

Допустим, этот день прошел без происшествий.

Дэн стоит в очереди в столовой. Он не чувствует ни голода, ни жажды. Он на автомате отвечает на все приветствия – впрочем, никто не замечает в нем ничего странного.

- Здравствуйте, Дэниел, - произносят у него за спиной.

Он оборачивается и видит Джаннет Льюис. Шарлотта стоит рядом с матерью. Шарлотта переоделась в красное платье.

- Доброе утро, - отвечает Дэниел. Шарлотта молча улыбается и кивает.

Он поспешно отворачивается, но затылком чувствует её взгляд. Очередь размеренно двигается вперед.

Дэн не знает, начало ли это, или конец.

И какое у этого будущее.

Он лишь знает, что любит её.

«Случилось то, что случилось, - сказала она ему в джунглях час назад, целуя в уголок рта. – Так было нужно».

Он должен остаться здесь. Он больше не сможет без неё.

И, возможно, - о, если бы! – и остальные дни пройдут без происшествий.

(безмятежность)

fin

запись создана: 06.05.2009 в 02:16

---

Пишет  Faraday:

09.05.2009 в 01:33

а я всегда жду, что за возгласом "чарли!", появится этот паренек, клер и аарон, но мимо меня, виляя хвостом пробегает собака.
"вот черт", - думаю я, и поднимаюсь с земли идя дальше по своим делам.

URL комментария

---

07.05.2009 в 21:10

Пишет  L. Rore:

Тут Лиза поняла: он влюбился.
И сейчас же инстинкт, заложенный в каждом женском естестве, даже в таком, пятнадцатилетнем, потребовал: влюблен - доконать его окончательно! © Тэффи

---

Бабушка вернулась!

---

*просветленно*

вот это у неё плюшевый медведь, да? в правом углу.

---

ТЕЕЕЕЕЕЕЕЕЙК МИИИИИИИИ ТУ ЗЭ МЕДЖИК ОФ ЗЭ МОМЕНТ ОФ ЗЭ ГЛООООООООООООООРИ НААААЙТ
УЭР ЗЭ ЧИИИИИЛДРЕЕЕН ОФ ТОММОРООООООУУУУ о Господи остановите меня.

---

лиииисен ту зэ вииииииинд оф чееееееееееееееееееееееееейндж....

---

очень помогает воображать, как пиздишь неугодных головой об унитаз. сразу просветление наступает.

*смайлик*